— Это кто же на моей территории шум поднимает? — Толстяк вышел на середину двора. — Это кто же мешает моему заслуженному отдыху?
— Вот, Семеныч, — затараторила рыжая. — Я, значит, работаю, стеклотару собираю, потому как у меня разрешение имеется, лично тобой выданное, а эти двое за мной увязались. Идут и идут, куда я, туда и они. Может, они маньяки какие? Может, у них насчет меня нехорошие намерения имеются? Или, допустим, они меня похитить хотят на внутренние органы?..
— С тобой ясно! — милостиво проговорил Семеныч и повернулся к незнакомцам: — Вы зачем женщину пугаете? Вы зачем трудящемуся человеку настроение портите? Вы ваще кто такие?
Прилизанный тип окинул Семеныча и его телохранителя высокомерным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Я перед тобой отчитываться не собираюсь! Ты кто такой? Ползи обратно в свой клоповник, пока мы с братаном у тебя сокращение кадров не организовали!
С этими словами он вытащил из-за пазухи пистолет с глушителем.
— Ой-ой-ой! — Семеныч взмахнул короткими ручками. — Сейчас испугаюсь!
Он щелкнул пальцами. В воздухе просвистел кусок кирпича и выбил пистолет из руки прилизанного. Тот обернулся, тряся ушибленной рукой, и увидел, как бомж, перегородивший им выход из двора, поднимает с земли второй кирпич.
— Да вы на кого поперли! — взвизгнул Штырь и бросился на прорыв, но бомж размахивал перед ним горлышком бутылки, а за спиной раздавались тяжелые шаги телохранителя Семеныча.
Драка была короткой, но бурной.
Через несколько минут невезучие напарники валялись на грязном асфальте, тяжело дыша и взирая снизу вверх на победителей. У прилизанного на лице расплывался здоровенный синяк. Правая его рука быстро распухала. Штырь пострадал сильнее — у него была располосована щека и, кажется, сломано ребро.
Семеныч разговаривал по телефону.
— Павел, ты бы подскочил сюда на минутку, — говорил он кому-то. — Не то чтобы особенно важное, но по твоей части. Двое гастролеров, понимаешь, безобразничали, пришлось их того… Да нет, зачем же так, просто временно обездвижить! Ладно, давай. Жду!
Еще через несколько минут во двор въехали «Жигули» с мигалкой. Не заглушая мотор, из машины выбрался мордатый полицейский в кителе с капитанскими погонами. Первым делом он вразвалку подошел к Семенычу, уважительно пожал ему руку и только потом повернулся к лежащим на земле напарникам.
— Эти, что ли? — Он пнул Штыря носком сапога. Штырь застонал: удар пришелся по сломанному ребру.
— Эти, — вздохнул Семеныч. — Пришли, понимаешь, и начали выступать. Никакого, понимаешь, воспитания! Парни мои, конечно, немного погорячились…
— Это понятно, — протянул полицейский Павел. — Иногда и не хочешь, а погорячишься. Я вот думаю… Помнишь, в марте канцелярский магазин какие-то двое ограбили? Не иначе, это они и есть.
— Очень даже может быть, — поддержал Семеныч. — Наверняка они!
— Эй, начальник, — прохрипел Штырь, — ты нам чужое не шей! Мы грамотные, ничего не подпишем!
— А тебя кто-то спрашивает? — повернулся к нему капитан и снова ткнул в бок. — Пока тебя никто не спрашивал, лежи и отдыхай! Вот когда спросят, тогда и покажешь свою грамотность.
Он задумчиво огляделся, потом наклонился над гастролерами, провел рукой по их одежде и вдруг, как цирковой фокусник, вытащил откуда-то два маленьких бумажных пакетика.
Повертев эти пакетики перед носом у Семеныча, он озадаченно проговорил:
— Ты смотри, чего я нашел! Порошок какой-то… Надо бы в лабораторию отдать, пускай проверят. Может, конечно, зубной порошок, а может, и наркотики. Мне чутье подсказывает, что наркотики. А если мне чутье что подсказывает — я ему, чутью, доверяю!
— Начальник. — Штырь попытался подняться, но ему снова досталось ногой в бок. — Начальник, ты что же делаешь? Ты что же беспредельничаешь? Ты что, думаешь, на тебя управы не найдется?
— Во как! — Полицейский довольно переглянулся с Семенычем. — Тут еще и угрозы должностному лицу при исполнении! Еще и оскорб-ления! Полный, можно сказать, букет моей бабушки! Семеныч, в свидетели пойдешь?
— Пойду, — радостно согласился толстяк. — За тебя, Павел, куда угодно пойду, хоть на Колыму. Сильно я тебя уважаю!
— На Колыму не надо, там холодно, — ухмыльнулся капитан и повернулся к своей машине: — Серега! Давай грузить этих беспредельщиков! С ними все ясно! Ограбление канцелярского магазина, хулиганство, наркотики, оскорбление при исполнении…
Из машины выбрался молодой лейтенант с оттопыренными розовыми ушами. Вдвоем с Павлом они запихнули незадачливых напарников на заднее сиденье и укатили в голубую даль.
— Жанна Георгиевна задерживается, — проговорила секретарша Людочка, не отрывая взгляд от книжки в глянцевом переплете. — И вообще она принимает только по предварительной записи.
Почувствовав неладное, она все же подняла голову и чуть не сползла со стула.
— Жанна Георгиевна? — Глаза секретарши округлились от изумления. — Это вы?
— Я, — сурово проговорила подозрительная личность в темных очках и поношенной джинсовой куртке. — И я пока здесь работаю! А вот вы… не уверена, что вы здесь задержитесь, если будете читать художественную литературу на рабочем месте! Что это у вас? — Она схватила книжку и фыркнула: — Ирина Снегирева! «Скелет в шкафу»! И как, нравится?
— Нра… нравится, — пискнула секретарша. — Это больше не повторится! Вас ведь все равно не было…
— Конечно, не повторится! — рыкнула Жанна, закрывая за собой дверь кабинета.
Людочка проводила начальницу затравленным взглядом и удивленно принюхалась: от той явно пахло не фирменными духами от Исси Мияки, а самой натуральной собакой.
— Ой, Жанна Георгиевна! — выкрикнула секретарша в сторону двери. — Вам звонил Всеволод Иванович!
Телефон на рабочем столе Жанны залился требовательным звонком.
— Да! — раздраженно выпалила она, но тут же ласково замурлыкала: — Севочка, это ты?
Звонил ее знакомый полковник ГИБДД.
— Я, — мрачно подтвердил чин из ГИБДД. — Слушай, ты во что это меня втянула?
— То есть как? Ты о чем, дорогой? — В голосе Жанны прозвучало искреннее недоумение.
— О том человеке, насчет которого ты спрашивала в последний раз. О Цыплакове, будь он неладен!
— О Цыплакове? — Теперь Жанна сознательно тянула время.
— Вот именно! — рявкнул полковник. — О владельце синего «Ситроена» номер такой-то! Ты еще сказала, что готова его убить! Говорила, не отпирайся. Так вот, поздравляю: его убили!
— Но, Севочка, не думаешь же ты…
— Я-то, может, и не думаю. — Полковник несколько смягчился. — Но другие… Как ты полагаешь, никто у нас в управлении не удивится, когда узнают, что я наводил о нем справки за несколько часов до убийства?
