Тавнос ответил:
— Весточку можно перехватить, мой господин. Пока мы не перешли границу с Аргивом, мы точно не знали вашего местонахождения.
Урза небрежно кивнул и еще раз глубоко вздохнул. Затем натужно улыбнулся:
— Рад, что ты жив. Я беспокоился. Никаких вестей.
— Мы задержались в Иотии дольше, чем следовало бы, — ответил Тавнос.
— Да, — сказал Урза, медленно потирая руки. — Полагаю, у вас были причины, Не хочешь взглянуть на мой рабочий стол? Там лежит одна книга.
Тавнос подошел к столу и долго смотрел на книгу.
— Книга Джалума, — сказал он наконец.
— Верно, книга Джалума, — повторил Урза. — Ты победил, Тавнос. Все, что ты погрузил на орнитоптер, — все сохранилось, Рендалл долетел до Аргива, и, когда я добрался до Пенрегона, все ждало меня там. Почти вся моя работа, почти все наши бумаги. Кое-что пропало, но ничего, что нельзя было бы восстановить. Правда, положили случайно список белья в стирку, решили, наверное, что это что-то важное. Но в тех условиях ты принял просто блестящее решение. — Урза взглянул Тавносу в глаза. — Спасибо.
— Это моя работа, — ответил Тавнос, поклонившись.
— Работа, исполненная блестяще, — сказала Урза. — Эти люди, что ты привел. Выглядят внушительно.
— Глина на скелете из стали и прутьев, — ответил Тавнос.
— Это ведь не просто глина, — возразил Урза. — Мне казалось, она отлично демпфировала удары моих стражей.
— Совершенно верно, мой господин, — сказал Тавнос, не понимая, почему они говорят обо всем этом, когда Кайла ждет внизу. — Я взял ее из особого месторождения, которое нашел, когда мы — ее величество и я — скрывались в горах. У нее особые свойства — она текучая и слипается, если попробовать ее разрезать. Сначала я думал, что она содержит что-то вроде транских камней, но теперь я не уверен. Если бы я мог установить происхождение этой глины, мы могли бы создавать удивительные вещи.
— Верно, — сказал Урза и вдруг показал пальцем в угол комнаты. — Там сундук. Загляни в него.
Тавнос вопросительно посмотрел на изобретателя, но последовал его совету. Открыв крышку, Тавнос едва не ослеп — лежащие внутри камни полыхали огнем.
— Силовые камни, — сказал он.
— Так точно, — сказал Урза с гордостью.
— Никогда в жизни не видел так много камней сразу, — заметил подмастерье.
— Верно, верно, — повторил Урза. — Пока мы в Крооге довольствовались крохами, аргивские дворяне их собирали, а до них — их отцы и деды. Сорок лет коллекционирования силовых камней. Их полно, хватит, чтобы запустить столько устройств, сколько мы захотим. Вот иотийские солдаты на них работают.
— Иотийские? — переспросил Тавнос с болью в голосе.
Урза поднял руки.
— Мне захотелось их так назвать. Это мои стражи. Они поменьше, чем мстители, их легче изготавливать. Я назвал их иотийскими солдатами, потому что, надеюсь, они уберегут Аргив и Корлис от той судьбы, что постигла Иотию. Один старый друг как-то сказал мне, что в именах заключена сила. И может быть… — Урза замолчал.
— Может быть, они вернут Иотию королеве, — закончил за него Тавнос,
— Всему иотийскому народу, — быстро поправил его Урза. — Людям, которые верили мне и которых я оставил на милость своего брата.
— Верно, теперь их жизнь зависит от его милости, — сказал Тавнос. Урза не ответил. — Насколько я понимаю, теперь он предводитель фалладжи.
Урза кивнул:
— Мир меняется. Иотия пала. Мой брат во главе фалладжи. В Аргиве у короля почти не осталось власти — он всегда думал, что пустынных кочевников держит в узде Иотия, а теперь Иотии нет. В Пенрегоне вся власть в руках дворян, и они очень, очень обеспокоены тем, что фалладжи постоянно переходят границу и нападают на людей.
— А вы? — спросил Тавнос. — Вы обеспокоены этим?
Урза очертил руками круг, как бы охватывая и комнату, и башню.
— Все, что ты видишь вокруг, я сделал, чтобы избавиться от этого беспокойства, Тавнос! — сказал он. — Я могу построить точную копию этой башни за пять дней при наличии средств. Я работаю над тем, чтобы обучить иотийских солдат самих ее строить. Только представь себе линию таких укреплений с гарнизоном солдат, которые не нуждаются во сне. Они защитят от фалладжи и Аргив, и Корлис. Защитят их от моего брата.
Тавнос кивнул:
— Я удивился, не увидев орнитоптеров. Урза покачал головой:
— Они нужны на севере — патрулируют перевалы. Кроме того, орнитоптер в воздухе — это верный способ подсказать ему, где ты сейчас находишься. Это еще одна ошибка, за которую я так дорого заплатил. Но урок в результате выучил. — Урза застыл на время в неподвижности. — Я не сказал тебе, я открыл новую школу, на этот раз в Пенрегоне. Там и Рендалл, и его брат Санвелл. Ему удалось выжить, и еще нескольким. Школой управляет мой старый друг, Рихло. Я не рассказывал тебе о Рихло?
— Урза, — тихо сказал Тавнос.
— Едва ли, — продолжил изобретатель. — Не важно, там сейчас целая толпа молодых дворян — ну уже не молодых, конечно, это люди, которые когда-то работали с Токасией, они понимают, что такое машины и механизмы, они все это ценят и помогают мне в моих исследованиях.
— Урза, — повторил Тавнос.
— И они не просто дают мне силовые камни. Они дают мне людей, помогают их обучить, помогают ресурсами. Аргив — богатая страна.
— Урза! — в третий раз повторил Тавнос, громко и резко.
— В чем дело? — недовольно спросил Урза,
— Со мной прибыла Кайла, — сказал Тавнос.
— Я знаю, — сказал изобретатель и надолго замолчал. Затем он повторил: — Я знаю.
И снова воцарилась тишина. Прервал ее Тавнос:
— Тебе нужно спуститься и поздороваться с ней, — сказал он. — И со своим сыном.
— Он что, действительно?.. — сказал Урза, возмущенно повысив голос
— У него твои волосы, — сказал Тавнос.
— Это волосы моего отца, — горько бросил изобретатель и снова отвернулся к окну. — Лучше бы ты их не приводил сюда, — сказал он через некоторое время.
— Во имя всех богов Иотии! — воскликнул в гневе Тавнос, и от неожиданности Урза вздрогнул. — Мы спасались, прячась от врагов целых три года. Я привез тебе твоего сына, да, не кого-нибудь, а твоего собственного сына, спас его от верной гибели. Я привел их обоих сюда, прошел с ними весь этот путь, и теперь ты не желаешь их видеть? Ты до сих пор так ее ненавидишь?
Урза побледнел, и Тавнос испугался, что изобретатель попытается уйти от ответа, еще глубже забиться в раковину души.
— Нет, — сказал он после долгого молчания, — дело не в этом. Не только в этом. Просто я проиграл. Я не сумел предсказать, что произойдет. Я не сумел предугадать, как поступит мой брат. Я не оправдал ее доверия, не оправдал доверия ее народа.
