— Максим, позови Портера, — попросил Андрей.
Доктор нарисовался через несколько минут. Он думал, что все закончилось, а тут второй круг! Он делал вид, будто не понимает, в чем дело. Потом прозрел — ну, конечно, был звонок! И сразу поскучнел, воровато побегал глазами, забормотал: да, всем сказал, что это по работе, но фактически не совсем так. Молодая медсестра, познакомились на приеме в больнице, куда он заезжал по делам. Потрясающая особа, блондинка, бюст… Вы же как мужчина просто обязаны меня понять! Сами, поди, на симпатичных коллег посматриваете? Было с ней кое-что, теперь привязалась, прохода не дает. Он был вынужден выйти и ответить на звонок. Беседа длилась не больше двух минут — по ее завершении он сразу вернулся за стол! Какая лестница, какое окно? Доктор Портер задыхался от возмущения. Вы же можете связаться с оператором мобильной службы, пусть отследят звонок! Андрей кивнул стоящему позади Портера сотруднику — чтобы тот видел. Доктор не расстроился, даже приободрился. Очередная пустышка! Андрей лично спустился по северной лестнице, осмотрел окно. Оно действительно позволяло выбраться, кабы не было закрыто. Андрей попытался его открыть. Окно скрипело и сопротивлялось. Его не открывали несколько лет — не было нужды проветривать этот лестничный угол.
— Командир, ты уверен, что это был яд? — поймал его в коридоре Веприн. — Полиция молчит, люди ведут себя более-менее естественно. У всех косяки, свои тараканы, но это же не причисляет их к преступному миру? Мы торчим тут всю ночь, безбожно рискуем, ты корчишь из себя мисс Марпл…
Невозможно объяснить, но это было так. Он верил, что Фридмана отравили. И не только потому, что в это верила Эмма — он сам испытывал необъяснимую уверенность. Но что делать дальше — он тупо не знал! Часовая стрелка приближалась к пяти, скоро небо покроется серым. Настроение было хуже некуда. Его уже тихо ненавидели все, находившиеся в доме, включая группу «Манул». Опускались руки. Хотелось одного — уснуть, и желательно не в тюрьме, куда обязательно заберут самозваных «агентов МИ-5». Его люди были бледные, как потасканные призраки. Им не удалось разобрать по кирпичикам особняк, но они бы это сделали, не ходи за ними по пятам осунувшаяся Эмма в длинном черном платье и с распущенными волосами…
В пять часов утра майор Корнилов смирился с поражением. Хотелось верить, что поражение временное и не влияет на исход дела. Он сполоснул лицо, в последний раз прошелся по кабинету. Его обыскивали несколько раз. Он повертел канцелярский нож с желтой рукояткой, сунул на место в стакан с карандашами. Этим ножом резали толстые офисные папки, ища несуществующие тайники, вскрывали задние стенки шкафов и стеллажей, отдирали рамки от картин. Он поправил скомканный ковер — подозрительное пятно еще осталось, но, к сожалению, под боком не было лаборатории с приветливыми сотрудниками. Он закрыл кабинет, дошел до комнаты Анны, осторожно потянул дверь. В просторной детской стояла тишина. Он поводил зачем-то носом, прислушался. Девочка прерывисто посапывала, что-то бормотала во сне. Он закрыл дверь и по главной лестнице спустился вниз. В холле тоже был «тихий час». Гости спали в неудобных позах на кушетках и в креслах. Они послали подальше правила приличия, сопели, храпели. Дон Лепард откинул голову в кресле. Запотели очки, пузырилась пена на губах. Спала Моника, уронив голову на стол — не хватало лишь оливье под симпатичной мордашкой. Всхрапнул даже доктор Портер — он втиснулся в угол кушетки, взвалил длинные ноги на сопящую Шелли Рубинштейн. Временами просыпался ее супруг — обводил пространство мутным взором и снова отключался с открытым ртом. Зевнул не спящий Генка Смолич — шумно выдохнул и вопросительно уставился на командира.
— Все, Гена, — пробормотал ему на ухо Андрей, — поднимай эту гвардию легкими покачиваниями, объяви, что мы все выяснили и они могут расходиться по домам. Предупреди об ответственности за раскрытие государственной тайны — чтобы в ближайшие сутки не вздумали никому болтать.
— Хорошо, — пожал плечами Смолич. — А мы действительно что-то выяснили?
— Нет. Но это нормально. Отрицательный результат — тоже результат. Объявляй.
— А ты куда?
— Выйду на террасу…
— Замечательно, — восхитился Генка, — сам нагородил, а мне выкручивайся. Знаешь, что это напоминает? «Место встречи изменить нельзя». Когда Груздев оказался невиновным, а Жеглову стало стыдно, и вместо того, чтобы самому извиниться, он Шарапова послал…
— Сравнение неуместно, — отрезал Андрей. — И скажи мне, боец, в каких секретных академиях тебя учили обсуждать приказы начальства? Выполняй.
Он вышел на заднюю террасу, аккуратно прикрыв за собой двустворчатые двери. В пачке осталось несколько сигарет. Он жадно курил, глядя на меркнущие звезды. Луна откатилась на дальний край неба, дул освежающий ветерок. Даже чересчур освежающий — он поежился. Из холла доносился глухой шум. Возились, топали разбуженные люди, спешили покинуть западню, в которой внезапно отворилась «форточка». Бегство не затянулось — все покинули дом практически одновременно. Стих шум на противоположной стороне особняка. Вся компания высыпала на улицу. Людям вернули телефоны, и они спешили вызвать таксомоторы.
Андрей не торопился возвращаться в дом. Спустился в сад, бродил по аллеям, думал. Что-то витало рядом с головой, но внутрь не попадало. Он выкурил две сигареты, вернулся в дом. В холле было как-то прохладно. Беспорядок в полной красе — стол посреди гостиной с остатками еды, выдвинутые стулья. На креслах и оттоманках сбились чехлы и накидки. На полу виднелись объедки — кто-то не донес до мусорки. Дом вымер — такое ощущение, что вместе с гостями удалились и все остальные. В холле находилась только горничная. Она сидела на корточках перед камином, пыталась его разжечь длинными каминными спичками. Андрей подошел поближе. Франческа покосилась через плечо.
— Прохладно стало, в доме нет центрального отопления. Разжигаем камин, и тепло по трубам отапливает помещение. Весной и летом еще ничего, а вот зимой случается, что мерзнем…
«Европа, — подумал Андрей, — приезжайте к нам в Россию. Там батареи огнедышащие даже в мае…» Франческа чиркнула спичкой — она сломалась. У женщины от волнения и бессонной ночи еще дрожали руки. Андрей опустился на корточки, отобрал у нее коробок. Спички были обыкновенного сечения, но в несколько раз длиннее традиционных. Неудивительно, что они ломались в трясущихся руках. Андрей аккуратно зажег спичку, поднес ее к скомканной газете. Бумага занялась, за ней зажглись лучины, лежащие сверху. Он покосился на горку березовых поленьев, складированных за камином. До них еще не дошло. Он не заметил, как машинально сунул спички в карман.
— Нет уж, давайте сюда, — горничная сморщила носик и протянула руку. — Это не ваши спички. А то опять буду искать, как вчера. Последний коробок — постоянно забываю купить еще…
— Простите, — смутился Андрей, — дурная привычка.
Вытяжка в доме была хорошей. И ветер снаружи играл на руку. Лучины потрескивали, превращаясь в угольки. Франческа укладывала на них дрова. Камин загудел. Андрей отрешенно смотрел, как огонь пожирает сухое дерево. Вышел из оцепенения.
