— Фи, как грубо! Не рви мои нервы, дядя! Я ведь могу и в зуб пальнуть, — ухмыльнулся долговязый и, забрав бумажник, повернулся к актрисе: — Теперь вы, мадам.
— Это Вера Холодная! — Харитонов выступил вперед. — Вы что, не узнали?
— Ну конечно узнал! Для меня такая честь, мадам! Целую ваши ручки! — схватив бумажник Харитонова, бандит взял за руку артистку и, как ни пыталась она вырвать ладонь, насильно поцеловал.
— Мадам, вы прекрасны. Но колье на вас еще прекраснее. Попрошу сдать его для пролетарской Молдаванки, — ерничал он.
— Застежка сломана, — Вера сохраняла ледяное спокойствие, — я не могу расстегнуть колье.
— Нет ничего проще! — И, дернув двумя пальцами, Майорчик с легкостью разорвал украшение. — Не страшно, что поломано, изумруды хороши сами по себе, — заржал он.
После этого, по-шутовски поклонившись, растворился среди своих людей.
— Какой позор! — Харитонов дрожал от ярости. — Ограбить вас! Вас! Я этого так не оставлю! На этого негодяя надо найти управу!
— Прошу вас, успокойтесь, — актриса сильно сжала его руку. — Это всего лишь колье, к тому же уже поломанное. Из-за него не стоит рисковать жизнью.
Но Харитонов кипел от ярости.
Обчистив до нитки всю собравшуюся на балу публику, бандиты исчезли так же быстро, как и вошли.
После этого веселье, понятно, не возобновилось. Посетители бала стали расходиться с невероятной скоростью, спеша поскорее покинуть страшное место. Уходя, они обнаружили во дворе связанных веревками охранников с кляпами во рту и труп бандита. В общем, было о чем поговорить в Одессе в эту ночь.
Вера Холодная и Харитонов сели в поджидающий их автомобиль. Прибыв на место, Дмитрий отправился с актрисой к ее номеру, несмотря на то что она пыталась уверить его в том, что ей совершенно не страшно.
— Я не засну спокойно, если не увижу своими глазами, как вы вошли и закрылись, — объяснил он. — Особенно после того, что произошло.
— Уверяю вас, я не из пугливых, — смеялась артистка.
Разговаривая так, они подошли к номеру. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стояла испуганная горничная.
— Там… там… мадам… только что принесли… в кожанке… заросший такой…
Вера и Харитонов быстро вошли внутрь. На столе стояла огромная корзина цветов — просто царский букет. Рядом лежала бархатная коробочка зеленого цвета. Вера открыла ее.
— Это же мое колье! — воскликнула она. Действительно, на черном бархате было разложено то самое изумрудное колье, которое забрали у нее на балу. Только оно было отремонтировано: застежка починена. Вдобавок к колье в коробке были изумрудные серьги — в тон.
Рядом лежала записка. Вера развернула ее. «Прошу извинить за печальное недоразумение, которое произошло сегодня вечером. Все это случилось по незнанию моих людей. Примите уверение в глубочайшем почтении к Великой Королеве Экрана. Больше вас никто не посмеет тронуть в моем городе. Одесса у ваших ног — у ног прекрасной королевы. Еще раз примите мои глубокие извинения. Осмелюсь предложить вам скромный дар, надеюсь, это сгладит те неприятные минуты, которые вам пришлось пережить сегодня вечером по нашей вине. С глубочайшим уважением и почтением, Михаил Японец — Король Одессы».
— Король Одессы! — фыркнул Харитонов. — Какая наглость!
— Это действительно мое колье… — Актриса задумчиво держала коробочку в руках, затем решительно сунула ее Харитонову. — Уберите это!
— Прошу прощения? — Дмитрий был глубоко удивлен.
— Заберите его! Продайте, а деньги раздайте бедным. Я все равно больше никогда не смогу его надеть.
— Но, мадам… Я не могу это сделать… Если Японец узнает…
— Да мне все равно! Что вы так боитесь этого Японца? Ведь он всего лишь уличный вор! — Вера была так взволнована и рассержена, что даже притопнула ногой. — Не нужны мне его жесты! Какая мерзость! Сначала ограбить, а затем… так!
— Но он же извинился… Написал, что это недоразумение…
— Все равно. Я больше не смогу видеть это колье. Уберите, — Вера снова сунула коробочку в руки Харитонову. Затем позвала горничную и велела выбросить принесенные цветы. Дмитрий пытался возразить, но промолчал, увидев выражение лица киноактрисы.
Однако ограбление на благотворительном балу не смогло затмить того, что произошло днем раньше в одном из кабаре города, а если точнее, в скандальном кабаре «Ко всем чертям!» У мадам Франже там пропала алмазная брошь, причем она буквально растворилась в воздухе.
Мадам Франже, вдова ювелира, дама преклонных лет, явилась в кабаре в сопровождении молодого клерка из собственной ювелирной конторы, которую унаследовала после безвременной кончины супруга. Ничего интересного: с молодым человеком в полночь (в кабаре) мадам собиралась говорить о делах — обсуждать финансовые отчеты. Именно так она впоследствии и заявила полиции. Впрочем, к ее словам никто особо не прислушивался: светское общество давно уже сплетничало о поведении мадам Франже, а именно — о том факте, что молодые клерки в ее конторе почему-то менялись, как изношенные перчатки…
И, очевидно, для того, чтобы настроить молодого спутника на деловой лад, мадам вырядилась в вечернее платье с глубочайшим декольте, в основание которого прикрепила свою лучшую алмазную брошь из коллекции покойного супруга — с самыми дорогими алмазами.
Кабаре было набито битком. Через два дня должен был состояться концерт знаменитого гипнотизера, и ходили слухи, что он уже приехал в город. А потому публика валила валом, чтобы на него посмотреть.
Об этом гипнотизере ходили легенды. Во-первых, никто не знал, как он выглядит. Во-вторых, никто не знал его настоящего имени. В-третьих… Да что там в-третьих! Даже афиши переделывались несколько раз, так как никто не знал, как правильно его назвать. Об этом не знал даже импресарио, устраивавший гастроли, а потому на афишах он именовался то Железной Маской, то Мистером Иксом… Но в конце концов было написано то имя, под которым гипнотизер завоевал самую громкую известность и как называл себя сам: Призрак.
«Видевших» и «знающих» гастролера было много. Они рассказывали, что артист выступает в плотной черной маске, которая скрывает не только черты лица, но и цвет волос. И не снимает маску даже в гостиничном номере, даже на деловых переговорах с владельцами кабаре, концертных залов и театров…
А еще поговаривали, что под маской он скрывает страшное уродство, что он был изуродован на царской каторге, и что лицо его настолько страшное, что никто не осмеливается на него взглянуть…
Говорили также, что в Петербурге он лично встречался с лидером большевиков Лениным, и встреча прошла настолько плохо, что Ленин велел схватить его и расстрелять. Но гипнотизер выбрался и — естественно! — загипнотизировал охрану петербургской тюрьмы «Кресты», и с тех пор скрывался на юге бывшей империи: длинные руки большевиков туда не доставали, и вообще положение их здесь было весьма шатким.
