Мы спустились в столовую. Фрося, которая шла впереди и весело что-то напевала, вдруг обернулась:
– А почему ты не переоделась? Ну-ка, иди быстро…
Мне было крайне неприятно, что она постепенно стала разговаривать со мной, как со своими слугами, но я не стала ей перечить, потому что уже решила, что буду делать.
Я вернулась в комнату, из вещей, брошенных мне Фросей, взяла хорошие новые белые носки, с огромным удовольствием надела их на застывшие ноги. Поколебавшись, я надела и ботинки, выбрав из нескольких пар самые аккуратные, темно-синие, с приятным на ощупь светло-серым мехом внутри. Мне показалось, что они совсем новые – на подошве у одного ботинка даже был серебристый ярлычок.
Я вообще-то привыкла, что в детский дом привозят ношеные вещи. Привыкла и… не привыкла. Ничего такого в этом нет, что ты донашиваешь чью-то вещь, отец Андрей когда-то даже говорил об этом на проповеди – что мы все братья и сестры, и я в целом с этим согласна, но… Не знаю, почему мне приятнее надевать новую вещь или новую обувь. Одежда несет память о том человеке, который носил ее. Мамино я бы надела. А свитер, куртку человека, которого я никогда не видела… Мало ли какой человек это носил. Вдруг плохой? Но мне приходилось так одеваться в детском доме, другого выхода не было. Сейчас я понимала, что мне нужно будет много ходить по городу, а мои ботинки совершенно разорвались. Денег на теплую обувь пока у меня нет. Поэтому я и взяла Фросины ботинки, которые она мне предложила.
Больше ничего брать я не стала, мельком посмотрев на розовый свитер и симпатичные черные джинсы. Наверное, я бы такое купила.
Когда я спустилась вниз, Фрося хохотала и болтала с Костиком. Вот правда, как же ее отец разрешает ей так жить? Хотя она сказала, что тот никогда ничего не знает о жизни… Надо хотя бы посмотреть его по телевизору, когда будет время. Телевизора у нас в общежитии нет, но все программы можно найти в Интернете. Я надеюсь, что с моим компьютером все в порядке, и он не исчез за то время, пока меня не было дома.
Телефон в моем кармане все брякал и брякал. Я открыла сообщения. Фрося увидела, что я что-то читаю в телефоне, и закричала:
– Убери телефон, а то я его выброшу в снег! У меня дома телефоны запрещены, да, Костик?
Костя, наряженный в национальный эскимосский костюм, кивнул. На лице у него были нарисованы красные и белые стрелки и узоры.
– Танцуй! – крикнула Фрося. И резко обернулась ко мне: – А ты? Почему ты опять в хламье? Я же тебе нормальную одежду дала!
– Не подошло. Мало`, – кратко ответила я.
Фрося надула губы, но не успела ничего ответить, потому что Костик как раз включил фонограмму, раздалась громкая тягучая музыка, и он начал танцевать. Под необычные, не очень мелодичные звуки парень довольно прилично танцевал, прыгал, делал характерные движения. Мы как-то начинали учить танец оленеводов с Виктором Сергеевичем, когда я была маленькой, но бросили, решили, что будут сложности с костюмами. У Костика костюм был прекрасный, сшит наверняка по образцу настоящего – замшевый, с бахромой, разноцветными вставками, мехом. Думаю, ему было жарковато сейчас танцевать в таком теплом костюме.
– Умеешь танцевать? – громко спросила меня Фрося. – Ну-ка, иди попробуй! Ему пара нужна. Такое можно сделать… Как раз я для годовой работы одну штуку придумала. Буду вас снимать. Иди-иди… Что? Не умеешь?
Я покачала головой.
– Совсем? М-м-м… как жалко… Ну, все равно попробуй. Так! Решено! Я буду тебя учить. Вставай! – Фрося изо всей силы потянула меня от стола. Я чуть не выронила телефон, на котором успела прочитать сообщение от Андрея. В нем было два слова «про тебя» и ссылка на видео. Я попробовала быстро его открыть без звука хотя бы, но не успела.
– Что там у тебя? – Фрося попыталась отобрать у меня телефон. Я быстро запихнула его поглубже в карман брюк. – Выбросить все это хламье!.. Вместе с телефоном! Ну-ка, идем, подберем тебе костюм, там правда только мужские, но они не очень отличаются…
– Принеси сама, а мы пока порепетируем, – сказала я.
Фрося даже остановилась.
– Что, умеешь танцевать?
– Да.
– Хорошо?
Я кивнула.
– Йес!.. – крикнула Фрося и несколько раз высоко подпрыгнула. То есть сомнений, что я буду у нее жить, у моей новой знакомой не возникало. – Костик, покажи-ка ей дальше танец. Я еще камеру принесу. Посмотрю, как она получается на видео. Ты фотогенична?
Я опять кивнула, как можно неопределеннее.
Когда Фрося, прискакивая и напевая что-то по-английски, убежала, я подошла к столу, взяла пару тех же вкуснейших черных булочек и, подумав, выпила большой стакан морса или сока, я не поняла, что это было, но очень вкусное, необыкновенно вкусное, как если летом набрать земляники, малины, подавить их, залить водой, дать немножко настояться перед тем, как выпить. Мы так делали с Любой в детском доме, набирали в лесу, который начинался у нас за забором, ягод и готовили сами себе «лимонад».
Пока я пила морс из высокого стакана, я включила видео. У Фроси дома был хороший Интернет. На видео красивая девушка, лица которой не было видно, танцевала на берегу то ли реки, то ли моря, непонятно, в темноте видна была лишь гладь воды, силуэты цветов, деревьев, вокруг летали птицы. Я включила звук. Песня меня удивила. Она была на русском языке, наверно, очень древняя, некоторые слова я даже не поняла. Но очень красивая. Девушка танцевала под звуки гуслей – это звук не спутаешь ни с чем. А песня шла как будто бы сама. Как второй танцор, у которого свой рисунок танца.
Костик глянул ко мне в телефон.
– Видосики… Остаешься? – спросил он, широко улыбаясь и подмигивая.
Я знаю, что нравлюсь мальчикам, непонятно чем. Некоторые девушки стараются изо всех сил, красятся, наряжаются, делают им комплименты, кормят их. А я их презираю. А мальчики и мужчины ко мне липнут, прилипнув же, не отстают.
Я покачала головой:
– Может быть. Где здесь остановка?
Костик разочарованно скривился.
– Чё, убежать хочешь? От нее все бегут. Я вот только держусь. Мать кормлю и сестру.
– Хорошо платит?
– Да. Очень. – Костик показал оба больших пальца. Я обратила внимание на его ногти, покрашенные бесцветным лаком. На ногтях больших пальцев были нарисованы серебряной краской какие-то иероглифы. – Оставайся. Потусим… – Костик глупо засмеялся. – У меня с ней ничего нет, ты не думай. Она этого… попа любит.
– Сказала тебе?
– Ага. Я у нее как подушка. Приходит, плачет и уходит. Еще издевается все время.
– А ты планы на нее строил, да?
– Не. Она дура. С головой не в порядке. Оставайся. – Костик изо всей силы сжал мне плечо. – Тут жизнь – крутяк. Тебе понравится. Я тебя любить буду. Ты классная.
– Ты вообще, что ли? – Я оттолкнула Костика, но так, чтобы тот не слишком обиделся. – Где остановка?
