– Прости меня, Гош. Я затронула больное место, да?
– Нет. Никакое оно не больное. Больное – это у тебя, а у меня просто сквозная дыра. Если больное, то есть надежда вылечить, и будет здоровое. А пустота есть пустота. Пустоту ничем не вылечишь.
– Да уж… Заставил ты меня задуматься. Слушай, Гош! А что, если я с отцом встречусь? То есть мы вместе к нему на встречу пойдем? В конце концов, это же повод – дочь замуж выходит. Жизненно важное событие. Вот возьму и прямо сейчас ему позвоню! Только бы вспомнить, куда мама бумажку с телефоном засунула… Наверное, в папке с документами! Сейчас поищу! Ты пока завтракай, кофе свой пей, а я телефон поищу.
Варя подскочила со стула, резво умчалась в комнату. А через пять минут вернулась, победно неся в руках пожелтевшую бумажную осьмушку:
– Вот! Нашла! Ну что, я звоню? Тут городской номер…
– Да как хочешь, Варь. Это же твой отец.
– Тогда звоню.
Гоша видел, как дрожали ее пальцы, когда набирала номер на своем мобильном. Как нервно прикусила губу, вслушиваясь в длинные гудки. И вдруг пожалел запоздало – зачем спровоцировал? Даже щелкнуло что-то внутри, заныло, будто струна лопнула. А Варя тем временем дождалась ответа на свой звонок…
– Здравствуйте! Могу я услышать Трифонова Николая Степановича? Ой, это вы?.. То есть ты. А это Варя Трифонова, ваша дочь. То есть твоя, конечно… Нет, ничего не случилось. Да, и с мамой все в порядке. Я просто так звоню, правда. Просто захотелось позвонить, и все. Я, наверное, не вовремя, да?
Варя замолчала, видимо, выслушивая отповедь Николая Степановича, и Гоша сидел, замерев и пристально глядя ей в глаза, лишь иногда кивая, что могло означать – молодец, мол, не волнуйся, я здесь, я с тобой. Не нравилось ему выражение Вариного лица. Обескураженное какое-то было. И потому нервно дернул кадыком, сглатывая слюну, показал жестом – включи телефон на громкую связь. Но она не поняла, вздернула вверх брови, улыбнулась жалко. И снова заговорила:
– Нет, правда, ничего не случилось! Просто я подумала… А может, мы встретимся где-нибудь, пообедаем? Я вас с женихом познакомлю. То есть тебя. Да, замуж… Где встретимся? Не знаю… – испуганно подняла она плечи, глянула на Гошу вопросительно.
– Спроси, в каком он районе живет, – тихо подсказал Гоша.
– А в каком ты районе живешь? – тут же уцепилась за его подсказку Варя. – В Парковом? Тогда, тогда…
– Скажи, в кафе «Космос», около памятника Гагарину. Если он живет в Парковом, должен знать!
– Давай в кафе «Космос», около памятника Гагарину. Знаешь, да? Ну и отлично… Да, прямо сегодня. В два часа. Да, я поняла, что ты в кафе не обедаешь, что тебе не по карману. Но это же я тебя приглашаю! Да, да… Конечно…
Варя нажала на кнопку отбоя, отбросила от себя телефон, и он шмякнулся о столешницу, чуть покрутившись на гладкой пластиковой поверхности. Лицо у Вари было неприятно озадаченным.
– Жалеешь, что позвонила, да? – тихо спросил Гоша.
– Не знаю… Мне кажется, он вовсе не обрадовался. Еще так спросил обидно, знаешь… Что, мол, богато живете, если в кафе обедать ходите? С такой подковыркой неприятной… Фу…
– Ладно, не переживай. Тем более дело сделано. Приедем к двум часам, разберемся на месте. Иногда человек такими неприятными подковырками просто защищается от своего же чувства вины. Может, ему просто помочь надо.
– А может, мы просто сами себе картины прекрасные рисуем, Гош? Если мы любим друг друга, значит, всем надо помочь друг друга любить? Мы поглупели и стали наивными и прекраснодушными идеалистами?
– Не знаю. Может, ты и права. Может, и поглупели. Посмотрим.
В кафе они приехали первыми, уселись так, чтобы просматривался вход с улицы. Варя была напряжена, сосредоточенна и грустна и явно жалела, что затеяла эту встречу. Гоша протянул руку через стол, сжал ее холодную ладонь:
– Перестань, Варюш… Ничего страшного не происходит. Ну, пообедаем, подумаешь… Тебе же ничего от него не надо? Будем считать, что это мне надо, что я очень хочу познакомиться с будущим родственником. Смотри, это не он идет? – показал он глазами за окно, где бодро входил в кафе седой импозантный мужчина с деловым портфелем.
– Нет, что ты… Совсем непохож. Если судить по той давней встрече, когда он к нам заявился. Он должен быть таким, знаешь… Рано постаревшим, обиженным новой властью пролетарием. Ой! А вот, кажется, и он… Видишь, через дорогу переходит? А кто это с ним? Тетка какая-то…
– Это его жена, наверное.
– Какое у нее лицо злое! Гош, давай, сбежим, а? Все, я передумала. Я не хочу эту тетку. Я ее боюсь! Зачем мы все это затеяли, Гош?
– Варь, прекрати! Не съест же она тебя. Ты сиди, а я пойду их встречать, ладно? Все, успокойся. Да, правильно, улыбнись и плечи расслабь… Вот так, молодец.
Гоша вышел из зала в маленькое фойе и вскоре вернулся обратно, ведя пожилую пару к столу. Они и впрямь выглядели пожилыми, припыленными злой настороженностью к жизни и к неожиданным событиям, в этой жизни происходящим. Вот как эта встреча, например, – что за событие? Особенно плескалась настороженность из глаз Николая Степановича – «не зря, не зря меня сюда позвали. На мякине не проведете…» А у женщины в глазах была скорее насмешливая злость, а не настороженность.
– Ну, давайте знакомиться! – бодренько заговорил Гоша, усаживаясь на свое место. – Меня зовут Георгий, я Варин жених, без пяти минут муж. А вы, стало быть, Варин папа, Николай Степанович?
– Да, я, стало быть, Николай Степанович, – тяжело заговорил, будто камни переворачивал, Варин отец. – Только я сразу тебя должен предупредить, дорогой жених и без пяти минут муж, что денег на свадьбу не проси, нет у меня денег. Откуда? Я не бизнесмен и не олигарх, я вообще полгода без работы сижу, никуда устроиться не могу, в бюро по трудоустройству безработным числюсь. Нынче вообще честные работники не в цене, нынче не любят, когда им на ошибки указывают.
– Так, стоп! – с улыбкой выставил Гоша перед собой ладонь. – Позвольте вас перебить, Николай Степанович! Давайте сразу определимся – мы от вас ничего не хотим! Абсолютно! Может, наоборот, поможем чем-нибудь… Если захотите.
– А чего тогда звали, не понял? – коротко глянул Николай Степанович в суровое лицо жены, поджатое усмешливой гримаской. И, будто опомнившись, торопливо представил: – Это жена моя, Светлана Ивановна.
– Здрсть… – почти не разжимая губ, выдавила из себя женщина, неловким жестом оправляя голубой шарфик на шее.
– А это вот дочка моя от первого брака, Варвара, – немного заискивающе склонился к ней Николай Степанович, одновременно показывая ладонью на Варю. Ладонь была скукоженной, будто он милостыню просил.
Светлана Ивановна мотнула головой – под голубым шарфиком тоже мотнулась дебелая складка второго подбородка. Варя сидела ни жива ни мертва. И отчего-то старательно отводила взгляд от глаз-буравчиков Светланы Ивановны, будто боялась, что они пробуравят ее насквозь.
