Послышались женские крики, я, вынужденная жмуриться из-за песка, чуть приоткрыла ресницы и увидела то, от чего мгновенно появилось желание закрыть глаза снова и вообще никогда не видеть этого кошмара! На террасе сражались оборотни! Реальные оборотни! В частичной трансформации! Оскаленные волчьи морды, мускулистые человеческие торсы, покрытые густой шерстью, ветер, китайским драконом вьющийся среди бойцов, семеро серых волков и трое красно-кирпичных койотов, которые прорывались к лежащей на полу и прижимающей к груди свой объемный рюкзак мне. В первый миг я не поняла, откуда взялись другие волки, потом осознала — те богатые культуристы, что изображали из себя обычных пассажиров, тоже оказались людьми Вихо. И я уже хотела вновь зажмуриться, как на террасу запрыгнул молодой мужчина в джинсах, кроссовках и обтянувшей его спортивный торс майке. Он не трансформировался, не принимал никаких боевых стоек, но походя, словно не обращая на сражающихся никакого внимания, раскидал всех на нуги ко мне, подошел, наклонился, схватил за шиворот и попытался поднять, попутно отбирая единственное, что осталось моего.
— Рюкзак не отдам! — почему-то закричала я.
Мужчина вопросительно вскинул бровь. Ладонью отмахнулся от пули, выпущенной все же добравшимся до пистолета Диком, схватил меня и швырнул на руки тому, кто еще всего несколько секунд назад ободряюще мне улыбался. И вот уже этот оборотень, перекинув меня через плечо, через другое перекинул мой рюкзак и понесся прочь, на ходу обращая трансформацию вспять. То есть перекинули меня через волосатое, с шерстью в палец длиной, плечо, а уже через минуту оно оказалось совершенно обычным, просто принадлежало очень мускулистому человеку, который как раз перепрыгивал через забор, ограждающий станцию.
— Осторожнее! — подскочив и ударившись животом о его плечо в процессе прыжка, воскликнула я.
— Извини, малышка, уже почти добежали! — крикнул он.
А мне вдруг стало неожиданно приятно — подручные Вихо не считали нужным мне отвечать в принципе. Поэтому я и ответила вполне дружелюбно:
— Ничего, я потерплю.
Оборотень резко остановился. Перекинул меня наперед, подержал перед собой на вытянутых руках, с нескрываемым удивлением вглядываясь в мое лицо, и вдруг спросил:
— И не боишься?
— Почему-то нет. — Кто бы мне сказал, почему я еще и улыбалась вовсю.
И тут к нам, стоявшим на пустыре, подъехал огромный черный джип. Дверь распахнулась, и оттуда раздалось раздраженное:
— В машину.
Оборотень, извиняясь, улыбнулся и аккуратно усадил меня на заднее сиденье. На колени бережно уложил мой рюкзак, после запрыгнул сам. И еще до того, как захлопнул дверцу, на город налетел жуткий песчаный вихрь, который, как ни странно, совершенно не помешал моим похитителям сорваться с места и помчаться неизвестно куда, потому как я лично через лобовое стекло ничего не видела, кроме, собственно, песка. Поэтому я начала разглядывать похитивших меня оборотней — их оказалось всего четверо, двое сидели впереди, двое сзади, ну, и я между ними. Тесно не было, машина оказалась довольно просторная, вот только ехала очень быстро, и меня подбрасывало на каждом ухабе, что свидетельствовало о нашем движении вовсе не по дороге, но ремней безопасности тут не оказалось, пристегнуться было нечем. Похитители мои зализывали раны, не в буквальном смысле, а просто вытирали кровь салфетками, сидящий впереди и вовсе бинтовал себе руку, и только водитель, который и прыгнул на террасу последним, и раскидал всех, выглядел совершенно невредимым.
Он же первый и заговорил со мной:
— Не кричать. Не истерить. Не сопротивляться. Будешь вести себя хорошо — тебя никто не тронет.
Странно, но у меня лично создалось впечатление, что он тут единственный, кто враждебно ко мне отнесся, остальные просто заинтересованно поглядывали и даже ободряюще улыбались. И потому я как-то неожиданно даже для себя спросила:
— А если не буду вести себя хорошо, тогда что?
В мчавшейся машине повисло молчание. Напряженное молчание. Мне же действительно было очень интересно узнать, чем эти оборотни угрожать будут. Вот, к примеру, Вихо угрожать умел так, что после этого я была согласна на все, абсолютно на все, вены сама себе готова была вскрыть, смотреть на то, как капает кровь, и очень этому радоваться, а тут что? Оказалось, что ничего. То есть оборотни как-то все начали отводить глаза, а водитель, скрипнув зубами, глянул на меня в зеркало заднего вида и прорычал:
— Пожалеешь!
Тут я уже просто не могла не спросить:
— Простите, как именно пожалею?
Водитель ударил по тормозам. Я решила, что это он от злости, но нет — как оказалось, это мы сбили какого-то оборотня, а вот добивать его койот не стал, крутанув руль, ушел вправо, после чего газанул, помчавшись втрое быстрее, да так, что меня вдавило в сиденье.
И тут сидящий рядом со мной оборотень, который и нес меня до машины, вдруг спросил:
— Пить будешь?
Я с сомнением поглядела на него, так как пить в быстро едущей машине несколько затруднительно вообще-то.
— Ты за полдня на жаре выпила едва ли половину бутылки, к тому же она у тебя явно отвратительно теплая. Пить будешь? Есть яблочный сок, апельсиновый, кола, вода. Я — Кел.
— М-м-мадди, — представилась, вцепившись в рюкзак на очередном подкинувшем вверх ухабе. — Апельсиновый сок, если можно.
Поймала на себе еще один неприязненный взгляд водителя машины, потом проследила за тем, как Кел наклонился вперед, открыл холодильный ящик, покопавшись в запотевших от холода бутылках, достал апельсиновый сок. Я с радостью ухватилась обеими ладонями за холодненькое, день и правда был жарким.
— Давай рюкзак в багажник закину? — предложил Кел. — Нам еще долго ехать.
Я подумала и нехотя согласилась — рюкзак полетел назад, возглавив кучу каких-то свертков и сумок. Сок оказался сладким, Кел дал мне трубочку, так что и в мчащейся машине можно было пить спокойно — я выдула все до дна, пустую банку отдала Келу.
А потом зазвонил неожиданно мой телефон. Музыка из фильма «Реквием по мечте» неестественно жутко прозвучала в несущейся на полной скорости машине. Оборотни разом посмотрели на меня, а водитель приказан.
— Включи громкую связь.
Как будто он уже знал, кто звонил. Я достала телефон из кармана, ответила на вызов и включила динамик. В машине раздался пробирающий до дрожи низкий хриплый голос:
— Манзи, куколка моя нежная, передай трубку Роутегу.
Водитель бросил взгляд на меня, кивнул Келу, тот взяв трубку у меня, поднес ее ближе, тот, чье имя, как выяснилось, Роутег, произнес:
— Я слушаю.
Это он приуменьшил, и сильно — слушали тут все. Мне особенно было интересно, о чем пойдет разговор. И он пошел. Он так пошел, что дурно стало!
— Роу, ты думаешь, что сумел мне отомстить? Или решил, что у меня настолько мало девок, что я буду сожалеть об очередной подстилке?
