– Подчинение – массовое – до такой степени, чтобы убивали друг друга… А если бы это подействовало и на людей? Алисанда, да ты понимаешь, чем это может кончиться?!
– Я-то всё понимаю, – прошипела она. – Я хотела покончить с врагами рода человеческого. Не так, так этак. У меня было много планов, на все случаи, если где-то даст сбой один – сработает другой. Договоримся с вампирами, обеспечим их пищей в виде демонов с другого плана – замечательно. Куда более безопасно, поскольку не требуется чар запредельной силы. Заставим их самих охотиться друг на друга и друг друга убивать – ещё лучше. Так или иначе, цель была бы достигнута. Но вы, проклятые идиоты и тупицы, не дали мне этого сделать!
В ней клокотала ярость. Однако ярость поднималась и в груди чародея, горячая, огненная.
– Красивая история, Алисанда. Красивые загадки, мол, думай и мучайся, магистр Скорре. Нет, дорогая, я не собираюсь их разгадывать. У меня есть дело…
– Удовлетворять ненасытную Боске? – ухмыльнулась Алисанда. – Ненасытную не потому, что она так уж тебя безумно любит и вожделеет, а потому, что такова её болезнь, уродство, поражение магией? Или, может, ты называешь делом заботу о парниках и грибных фермах половинчиков в крошечном, богами забытом селении на краю света? Или клепание конструктов, что грозит вызвать новую эпидемию неупокоенности? Какое детство, Скорре. Какое дурацкое, пустое, глупое мальчишество. Обидеться на всех, надуться, сказать «злые вы» и запрятаться в раковине так далеко, как только возможно? Впрочем, как уже сказала, дело твоё. Два раза судьба и я давали тебе шансы… а третьего уже не будет. Прощай, магистр Вениамин. У меня до сих пор лежат невскрытыми несколько приглашений от высокопоставленных магов Капитула. Раньше я ими пренебрегала, теперь, пожалуй, прогляжу. Хватит, заневестилась. Слишком долго тебя прождала.
Было больно. Тупо, давяще, неотвязно. Но – не обжигающе. И не было ревности, от которой всё мутилось в глазах, когда он впервые заметил свою Санди хихикающей с благодушно поглаживающим её по плечику профессором Барбароссой.
– Хорошо, Алисанда, – услыхал он собственный, довольно-таки противный голос. – Делай, что хочешь. И… знаешь, я рад, что чары «подчинения», чем бы они ни оказались в действительности, у тебя не сработали. Так и запомни.
Повернулся, и негнущиеся ноги вынесли его за ворота.
Волшебница проводила его зловещим молчанием.
* * *
Магистр Корделия Боске сидела у низкого столика прямо в собственной спальне. Перед ней на пергаменте одно за другим возникали слова, каллиграфически вычерченные изящным пером.
«Мой дорогой Вениамин. Не стану утомлять тебя излияниями, когда осталось так мало времени. Просто скажу – я тебя люблю, всегда любила, просто молчала. Мне казалось, что так правильно. Казалось до последних дней. Но там, у мегалитов – когда я поняла, что демоны сейчас прорвутся – я не колебалась.
Мир должен жить, со мной или без меня. Это аксиома.
Не бойся, любимый, это не настоящий Хаос, там, под Цитаделью. Прорыв сделан с его помощью, но это не он сам. Моё заклинание продержится достаточно долго. Несколько сотен лет самое меньшее. Конечно, жаль мегалитов, но, с другой стороны, многое должно измениться в головах магов, чтобы такие артефакты можно было использовать без опаски. Алисанда тому прекрасный пример. Не знаю, почувствовал ты или нет, но она пустила в ход сложные чары подчинения. Подобно королеве-матке ос-гигантов из Чёрных королевств, что, посредством силы, управляет своим роем. А уж на что моя подруга употребила бы эту власть – совсем другой вопрос.
Делай своё дело, любимый. Я так долго боялась подступиться к тебе. Опозориться снова, как после того случая, в Академии. Это было глупо, и это была ошибка. Если ты кого-то любишь или полюбишь, не повторяй её. Ничего не жди и ничего не стыдись. Ничего не бойся.
Что-то я часто повторяю это слово. Наверное, потому что боюсь сама.
Я знаю, ты скоро придёшь. Я почти уверена, что знаю, с чем. Знаю, что скажет тебе Алисанда дю Варгас.
Позаботься, пожалуйста, о Сиффи и Каппи, моих кошках. Они разумны и могут быть очень полезны. Я им уже всё объяснила.
Ну вот, любимый, я чувствую, процесс начался. Такие заклятья не даются даром, даже на двенадцати лей-линиях. Я ужасная трусиха, я очень боюсь боли. Поэтому я сейчас лягу и сделаю так, чтобы её не чувствовать. Полежу напоследок с моими кошками. Они будут по мне скучать, но, я знаю, тебя они тоже полюбят.
Не сомневайся и делай, что должен.
Всегда твоя Корди».
Эпилог I
– Ну вот, парень, всё оно и кончилось.
Спасибо мэтру Бонавентуре, снадобий у нас с тобой на год хватит. Надеюсь, хм-хм, Минди с Венди его не слишком… отвлекут от учёных штудий.
И магистру Вениамину спасибо, начаровал нам всякого-разного.
Гляди веселей, княжич. Госпожу Боске жалко, конечно, ужасно жалко – себя не пожалела, всех спасла. На магистре Вениамине лица не было, когда я его у ворот Цитадели перехватил. Э-эх… В камень обратилась, можешь себе представить, парень? Ох, прости, в сотый раз повторяю…
Мастер махнул рукой.
Осень все решительнее уступала место зиме, даже здесь, на юге, неподалёку от Цитадели.
– Сделаем с тобой круг, княжич, по старым моим угодьям. Упыри-то рассыпались, разбежались, попрятались. Напуганы до смерти. Далеко не все-то ведь так уж жаждут под ручку Алой Леди идти. Тяжёленькая она у неё, ох как тяжёленькая…
Дуют холодные ветра с севера, рвут последние коричневые трупики листьев с ветвей над дорогой.
Всё так – и всё совершенно иначе.
Меньше сказок, легенд и таинственного флёра.
Больше знания, добытого дорогой ценой.
Однако вараны – те же, и те же потёртые рукояти самострелов у бедра, и серебристые дроты, готовые пронзить любого упыря.
– Что загрустил, княжич? Эх, дай-ка и впрямь историю тебе расскажу…
Мастер на миг задумался, прикрыл глаза. Улыбнулся чему-то глубокому-глубокому в себе. И заговорил.
– Так вот, случилось то дело, сподоби вспомнить, на следующий год, как хаживали мы с магистром Вениамином, незадолго до большого мертвяцкого прорыва. Было в те времена на погостах неспокойно, случалось нам, охотникам, и не только упырей оприходовать…
История вилась, как вьётся дорога.
Были в ней дальние города на тёплых берегах Пролива.
Были жирные и жадные бургомистры, трясущиеся над каждым грошиком.
Были кладбища, где случилось разупокоивание, и был костяной лич.
– Лич, друже княжич, это такая нежить. Говорят, чародей-некромаг, что сумел так умереть, чтобы после смерти тут остаться и из могилы выкопаться. Не знаю, врать не буду, но выглядел и смердел он…
