– Мы-то, милостивая государыня, может быть, вас и оставим, – ответил за всех Бонавентура. – Да вот только оставит ли вас в покое Красная Упырица?
– Пока я буду оставаться в пределах защитных чар старой Академии, меня не тронет никто. До остального мне дела нет. – Алисанда по-прежнему ни на кого не смотрела.
– Мне кажется, – тяжело проговорил Вениамин, – ты должна нам объяснить…
– Я никому и ничего не должна, – прежним мёртвым голосом проговорила Алисанда. – Уже ведь сказала, делай что хочешь, Скорре. Живи, как хочешь, спи, с кем хочешь, умирай, как хочешь. У тебя был выбор. Ты его отверг.
– Санди…
– Я пошла, – сообщила она, поднимаясь. – Увидимся на заседании Капитула, Боске. Если, конечно, ты к тому времени не затрахаешься вусмерть, избавившись от моего талисмана.
– Алли… – тихо, полубессильно прошептала Корделия. – Постой. Не уходи. Мы были… подругами… мы были…
– Уже нет. – Алисанда не смотрела на маленькую чародейку. – Я же тебя «контролировала»… Не люблю неблагодарных дур, Боске.
Мастер с болью воззрился на вставшую чародейку.
– Госпожа Алисанда…
– Ах, дорогой. Вас, конечно, это не касается. Вы, коль пожелается, заходите на огонёк. – Алисанда попыталась изобразить любезную улыбку. Получилось плохо.
Дверь хлопнула.
Вениамин сжал кулаки. В животе проворачивался тяжкий, липкий комок. Что-то рушилось необратимо, навсегда, навечно…
– Иди за ней, – толкнул его в плечо алхимик. – Иди, я позабочусь о Корделии.
– Нет! Нет! – слабо запротестовала маленькая чародейка. – Вениамин… пожалуйста…
– Сударыня, – с неожиданной нежностью проговорил мэтр Фиданца. – Он придёт. Поверьте мне. А я – я позабочусь о вас.
– Нет! Я… я могу… я могу не… я боюсь…
– А я не боюсь, – с прежней нежностью ответил мэтр Бонавентура. – Всё будет хорошо. Иди, Вениамин!
Маг оглянулся. Всмотрелся в странно расширившиеся глаза Корделии.
– Давай отнесём её домой, Джованни. Отнесём вместе.
– А мы что же, побоку? – возмутился охотник. – Давай, княжич, тут, чай, не терем! Помогай!
* * *
Маленький домик Корделии Боске, хоть и располагался в том же «приличном» районе Цитадели, что и особняк Алисанды, на последний совершенно не походил.
Навстречу процессии выбежала пара пушистых палевых кошек, замяукали тревожно. Внутри – очень чистенько, уютно, масса книг – всюду. На полках, на столах, стульях, прочей мебели, на полу.
В спальне Вениамин с Джованни уложили чародейку на постель. Казалось, ей становится лучше. Возвращался румянец. Бонавентура снова полез откупоривать свои скляницы и фиалы, дал Корделии выпить. Пощупал пульс, подержал пальцы на висках. Нахмурился так, чтобы чародейка не увидела, но пожал плечами.
– Пойду я, пожалуй. А вы, госпожа Корделия, отлеживайтесь, отлеживайтесь. Завтра снова зайду, проведаю. Новых эликсиров принесу, – продолжая болтать, Фиданца отступал к дверям, вытесняя обширной спиной и тем, что ниже, мастера с учеником.
– Давайте, давайте, пошли отсюда, – зашипел алхимик, как всегда, видевший и понимавший куда больше, чем могло показаться, глядя на его весьма упитанную физиономию. – Пошли, нам ещё барахло наше от милсдарыни Алисанды забирать. Что-то сдаётся мне, что больше нам у госпожи дю Варгас не гостевать.
– Да что случилось-то? – подал голос ученик. – Что вообще стряслось, а? Мастер? Милсдарь Бонавентура?
– Потом объясню, княжич, – вздохнул старый охотник. – Эх… слишком много я про тебя теперь знаю…
Джованни Фиданца, закатив глаза, выпихнул наконец эту пару в двери и аккуратно притворил за собой створки.
– Корделия… – Вениамин смотрел на неё.
Лучше бы он вышел сейчас на целую дюжину голодных упырей. Санди… Корделия… Кор… Делия…
Делия!
Маленькая чародейка улыбнулась ему с подушек.
– Я знаю, что будет, Вениамин. Сейчас… – она зажмурилась, улыбнулась – ну точно девчонка, предвкушающая, как станет резать именинный пирог. – Сейчас… в себя приду.
И она действительно «приходила в себя». Села на постели, убрала волосы с лица. Улыбнулась, провела кончиком языка по губам.
– Ты ведь знаешь, что это был за амулет?
Лучше всего было бы сейчас соврать. Но он не смог.
– Да.
Корделия чуть улыбнулась снова, легко-легко.
– Алли… Алис, как звала её бедняжка Марион.
Узнаю.
– Марион… мне очень жаль. Корделия…
– Прости, что я не печалюсь по ней, – легко сказала она. – Она умерла счастливой. Она спасала любимого. Каким бы он ни был.
– Но не спасла. – Горло Вениамина сжал спазм.
– Не спасла, – согласилась Корделия. – Но она ведь этого не узнала. Она пожертвовала собой ради… ради…
Голос её дрогнул.
– Нет, – вдруг сказала она. – Не так это всё должно было быть. Совсем не так. Я столько думала… мечтала… представляла… Знаешь, лихо так, легко, весело, как в игре. Накинуться на тебя, схватить, чтобы одежда летела во все стороны… Страсть, и ничего больше. Насытиться. Насытить ненасытное. А сейчас…
Она покрутила головой, вновь смахнула волосы.
– Я знаю, это всё очень неправильно, да? Для члена Капитула, магистра магии Корделии Боске? Тихони и скромницы, чья постыдная склонность удерживается в узде талисманом, сделанным лучшей подругой?
Голос её зазвенел, словно хрустальные льдинки в вазе.
– Корди, – рука его обняла её за плечи. – Тут нет ничего постыдного. Я даже не скажу «ты не виновата». Потому что, когда говорят «виновата», это-таки подразумевает нечто постыдное. Это есть. Это часть тебя.
– Спасибо. – Она прижалась к его плечу. – Знаешь, я ведь не просто так – ну, тогда – в Академии… – Она вдруг густо покраснела.
– Корди. Молчи. – И он сделал то, что должен был сделать уже давно.
Поцеловал её.
* * *
– Так что же, мастер… мы же победили, да?
– Победили, княжич.
– Мастер… не надо. Ну пожалуйста, мастер…
Они медленно шли к особняку Алисанды дю Варгас.
– Хорошо, – улыбнулся старый охотник. – Не буду. А про победили… Конечно, победили, приятель! Победили, как есть! Упырей покрошили немало. Главного упыря ихнего, того самого, что найти никто не мог, прикончили! Красных бестий заперли. Не выбраться им оттуда, никак не выбраться! Победили, парень! – И он хлопнул ученика по плечу.
– Конечно, победили, – самым что ни на есть уверенным тоном объявил и мэтр Бонавентура. – Прав твой мастер, юноша – сколько упырей погибло, а у нас – только одна чародейка. Хотя и это очень много.
