Я оглядел «господ», которых притащила с собой училка, и мысленно скривился. За Федосеевой, опираясь на тележку для багажа, стояла пара мужичков с не самой располагающей внешностью. И дело даже не в спецовках не первой свежести, которые странно было видеть на рабочих в таком месте. Всё же Москва хоть и потеряла статус столицы, оставалась крупнейшим и богатейшим городом в стране. Да и железнодорожное начальство, особенно в последние годы, старалось следить за внешним видом своих подчинённых.
Скорее всего, дело было в презрительно-сально-жадных взглядах, которые эта парочка бросала на нас. Точнее, мне доставалось только первое, а вот Марина и груда её вещей явно вызывали у этих типов совершенно другие эмоции. Особенно Федосеева. И хотя я это понимал, всё же учительница была дамой видной, да и я сам зачастую тайком любовался ею, но тут было другое. В их глазах читалось откровенное и неприкрытое желание разложить девушку прямо здесь на перроне и воспользоваться ею не отходя от кассы.
– А ты уверена? Может…
Она опять нахмурилась и ревниво перебила меня, так что я был вынужден заткнуться.
– Кузьма! Ты явно забываешь, кто из нас тут взрослый человек, имеющий право принимать решения, а кто – несносный подросток, всюду сующий свой нос! – Марина снова нацепила на себя маску властной бизнес-леди, при этом явно считая, что подобные типажи никогда не прислушиваются к чужому мнению. – В конце концов! Это я несу за тебя ответственность, так что давай! Отойди и не мешай этим милым людям работать.
Чего там она нашла милого, я не понимал. Однако, пожав плечами, шагнул в сторону, пропуская вперёд тележку, столь же замызганную и помятую, как и надетые на носильщиках спецовки. В конце концов, действительно – пусть сама разбирается! Обожжётся разок – будет ей наука, я же в свою очередь, лучше понаблюдаю, чтобы эти товарищи не спионерили чего-нибудь под шумок.
Один из носильщиков, невысокий мужичок лет сорока, с острым лицом, больше всего напоминающим крысиную морду, дотолкал наконец дребезжащую и подпрыгивающую на кривых колёсиках платформу до кучи чемоданов. Проходя мимо, он смерил меня презрительным взглядом. Скривив тонкие губы, цыкнул слюной сквозь передние зубы, вроде бы как случайно, едва не попав мне на кеды, после чего пробормотал себе под нос что-то типа: «Понаехала лимита поганая, хрен ли вы из своего Задрищенска все сюда лезете!»
Захотелось резко, без замаха, съездить ногой по его мерзкой роже, да так, чтобы башка отвалилась к чертям собачьим! В голове тут же привычно забубнил голос Наставника, зачитывая древнеиндийскую мантру успокоения. В годы моего обучения он часто использовал её в те дни, когда Сяпа доводил меня до белого каления, и, похоже, что я настолько привык к тому, как он монотонно зачитывал слова на санскрите, что и после его смерти постоянно слышал их, стоило только начать раздражаться. Она срабатывала всегда, а единственным исключением стал случай с теми тварями, которые устроили бойню в Новосибе. Я сейчас даже не мог вспомнить, слышал её тогда или нет, но совершенно не жалел о содеянном.
Сегодня же она спасла крысомордого как минимум от сломанной челюсти, меня же отвлекла от других мыслей и заставила задуматься, а не часто ли я последнее время применяю насилие там, где можно обойтись без этого? Например, с тем же вейпером в купе. Понятно, что спорить с ним было бесполезно, такие товарищи, упёртые как бараны, до последнего будут доказывать именно свою точку зрения. Типа: «Законом не запрещено!», намеренно забывая о том, что его права заканчивается там, где начинаются мои.
И хоть с подобной метафорой многие могли бы не согласиться, как по мне, она совершенно правильно отображала картину современной реальности. Собрался сделать то, что другим может не понравиться – будь готов за это ответить. Ведь того же Сяпу я всё же не тронул, хотя упоминание сестры, вылетевшее из его поганого рта, меня немного задело. Ей было всего пятнадцать и, несмотря на всю напускную серьёзность, она всё равно оставалась обычной девчонкой. И не дай-то бог, чтобы какой-нибудь подобный урод смог бы вскружить ей голову! Одной сломанной челюстью он точно не отделается!
Я мысленно прокручивал самые страшные кары обидчикам Аньки, отрешённо посматривая за крысомордым и его напарником, высоким, тощим мужиком с сальными волосами, который скорее не работал, а капал слюной на Марину, снова уткнувшуюся носом в свой ПМК. Закончив грузить чемоданы, они уверенно потолкали свою, как мне показалось, ещё сильнее задребезжавшую телегу по перрону, в сторону вокзального здания.
Пришлось подхватить девушку под руку и вести её за ними на прицепе. Правда, то, где нас ждёт машина, я не знал даже в теории. Последний раз на площади трёх вокзалов я бывал лет в шесть и практически ничего не помнил. И совершенно не был уверен, моя учительница в курсе того, где здесь останавливаются автомобили. Так что пришлось довериться местным носильщиками, потому как заплутать мне совсем не хотелось, а разбираться самому, что да как – было откровенно лень.
Да и вообще, меня в данный момент беспокоило нечто иное. Постоянное, навязчивое ощущение чьего-то чужого, изучающего взгляда, одновременно и морозившего и обжигающего спину. Так что я скорее пытался понять, кто же это привязался к нам такой любопытный, нежели следил за тем, куда нас ведут.
Идти пришлось недалеко, но как-то странно. Мы миновали памятник «Нулевому километру Транссибирской магистрали», я даже не знал, что таковой существует, затем сразу свернули налево. Тележка подкатилась к запертым массивным воротам. Носильщики перебросились парой слов со служащим, и мы покинули территорию вокзала, после чего пересекли улицу и направились в какой-то дворик.
Собственно, это мне уже совсем не понравилось. Естественно, я ни на секунду не допускал, что машину для аристократки могли подать сюда, прямо под окна жилого дома. Впрочем, Марина не подавала признаков беспокойства, она вообще не обращала на окружающее ровным счётом никакого внимания, так что я решил лишний раз не лезть со «своим мнением».
Коль она у нас «взрослая» и «способная принимать решения», да ещё и учитель к тому же, который за меня несёт ответственность… Она всё это устроила – вот пусть сама и разбирается. А я что? Я «несносный подросток»! В обиду дурочку, конечно, не дам, однако подобный урок реальной жизни ей будет полезен.
Тележка остановилась возле побитой судьбой и дорогами «Тойоты Калдины», которая, казалось, застала ещё времена до начала Реставрации. Из неё тут же выскочил плотно сбитый усатый мужик, чем-то неуловимо напоминающий моего краснолицего попутчика. Скорее всего, деловитым видом, с которым он принялся осматривать наш багаж, явно прикидывая, как его сподручнее загрузить в свою «ласточку». Но это я отметил походя, внутренне улыбаясь, потому как был занят разглядыванием вытянувшейся мордашки Марины.
Грозный Ауктор, принятая в род воспитанница одного из богатейших кланов страны, выросшая в роскоши, никак не ожидала, что её может ждать увлекательная поездка на автомобиле старше, чем она сама. С явно неработающим кондиционером, судя по всем открытым настежь окнам, и мытой последний раз в лучшем случае пару месяцев назад.
