Один за другим вражеские самолеты, оставляя за собой дымные хвосты, устремились к земле. Но, к сожалению, продолжалось это недолго. Появилось прикрытие бомберов. Оно смогло сковать наши истребители, а затем отогнать их, и бомбардировщики вновь стали заходить на цели.
Тонны бомб обрушились на Арпай и высоты. Однако здесь противника встретили ЗСУ, и «Тучи» отработали превосходно. Они не дали республиканцам сбросить свой смертоносный груз прицельно, а в поселке прикрытие обеспечил дивизион ПВО 22-й бригады. Поэтому результаты у республиканских авиаторов оказались скромными, а наши зенитчики свалили не менее пятнадцати бомберов. Успех! Полнейший! И это только начало дня.
Самолеты улетели. Небо очистилось, но ненадолго. Над нашими головами в сторону фронта прошло более тридцати ударных вертолетов «Сокол» и одновременно с этим поступил новый приказ.
Наступление продолжалось. Мы обошли Арпай, который все еще горел, миновали подбитые на рассвете «Саблезубы» и через экран телевизионной системы я наблюдал за тем, что устроили царские вертолетчики. Они обрушили на позиции противника всю свою мощь. Впереди взрывы и клубы черного дыма. Это горела подбитая неуправляемыми ракетами техника. И не успел противник прийти в себя, как появились «Берсерки».
С левого фланга в роще лагерь нордов. Много мотоциклов, танки и пехота. Что-то горело, и метались люди.
– Первая рота, за мной! – я отдал команду и направил танк в сторону противника.
Мои «Берсерки» покинули шоссе. Дальше колонну возглавила вторая рота. А мы обрушились на республиканский лагерь.
Есть цель. Вражеский «Конкистадор» пытался выбраться из рощи, чтобы встретить нас. Но он ничего не успел. «Валькирия» зафиксировала его. Пуск! Следом пошла вторая ракета. Пуск!
Попадание. Обе ракеты достигли цели. Еще один «Конкистадор» в мой личный победный список. Не останавливаться! Жми! Дави! Стреляй! Секи пехоту из пулемета!
«Берсерки» уничтожили вражеский лагерь, в котором находилось не менее двух вражеских батальонов. Били из поля, прямой наводкой, и приблизились только тогда, когда появилась уверенность, что сопротивляться никто не будет.
Въехали в лагерь. Дымится вражеская техника. Много убитых и раненых. Полнейший разгром вражеских батальонов. И тут возглас одного из десантников:
– Господин капитан! Посмотрите!
Я подошел к бойцу и остановился на краю глубокого оврага. В нем тела людей. Сотни убитых, и это не военные. В овраге гражданские: старики, женщины и дети. Мужчин практически нет. Все понятно – здесь были замучены и расстреляны этнические вальхи. Политика нордов в действии.
Я бросил взгляд на пленных, которых десантники сгоняли в кучу. Потом посмотрел на Скегги, кивнул на республиканцев и приказал:
– Расстрелять!
– Есть! – командир десантной роты кивнул.
Наших пехотинцев подгонять не требовалось. Они вскинули автоматы и открыли по пленным огонь. Республиканцы пытались просить о пощаде, но никто их не слушал. Взаимная ненависть между двумя народами, особенно на фронте, достигла небывалых величин. Никто и никого щадить не собирался. На мольбы пули. Трупы в соседний овраг. А место, где обнаружили убитых некомбатантов, отметили на картах и координаты были переданы в штаб. Попутно произвели видеосъемку, доказательства жестокости врага нужны.
– Воздух! – кричит наблюдатель.
Следом моя команда:
– По машинам!
В небе снова вражеские бомберы. Однако они покружили вокруг рощи и ушли. Наверное, не поняли, кто мы, свои или чужие. После чего моя рота и десант продолжили марш на север. Мы догоняли свой батальон и вскоре вступили в новый бой.
39
Близился вечер, и мы находились на окраине Алагира, в который смогли прорваться. Первая рота без четырех машин, потерянных днем при штурме очередного поселка, по приказу комбата ушла вперед поближе к центру, а мой «Берсерк» замер на какой-то площади. Вражеский боец разрядил в нас одноразовый гранатомет и повредил каток. Гусеница размоталась, и самостоятельно не выбраться. Несколько десантников неподалеку, парни нас прикрывали и за это им огромная благодарность. Если выберемся, с меня ящик рома. Но это только в том случае, если уцелеем, а сделать сие непросто.
Стерев с рассеченного лба кровь, я вызвал на связь техников:
– «Один-один» вызывает «Буйвола».
Ответ сразу:
– «Буйвол» на связи. Слушаю тебя, «Один-один».
– В квадрат 56-0 нужен тягач. Мне гусеницу размотали и катки сбили.
– Знаю, где это. Но выслать эвакуатор не могу. Между нами трехэтажный дом. Там вражеская пехота с гранатометами.
– Так пошлите пехоту. Пусть выбьют сволочей.
– У меня никого нет.
– Понял тебя, «Буйвол». До связи.
– Держись, «Один-один».
Я переключился на комбата. Хотел попросить пехоту. Но он сразу ответил отказом. Идет бой и противник наседает. Каждый боец на счету, а подкрепления отстали. Гвардейцы и мотострелки с трудом сдерживают вражеские танки, и как бы нам не пришлось отступать. В общем, крутись, как знаешь, Юра.
Что делать? Ждать помощи нельзя. Сам о себе не подумаешь, никто не подумает. Нужно выбираться, и я принял решение сходить на разведку к тому дому, о котором говорил «Буйвол». Если там республиканцев немного, можно попытаться захватить здание. В противном случае надо готовить танк к подрыву и искать пути отхода. Комбат ясно дал понять, что мы можем отступить. Значит, при таких раскладах придется бросать «Берсерк» и драпать.
– Костя! – я позвал Самохина.
– Да, командир!
– Хватай автомат и гранаты. Пойдем в гости к республиканцам. Готов?
– Всегда готов.
– Отлично, – я достал свое оружие и окликнул Сигватссона: – Валера!
– Здесь!
– Остаешься за старшего. Береги танк и не подпускай вражескую пехоту. При малейшем подозрении, лупи из пулемета.
– Есть, командир.
Покинув «Берсерк», мы с Самохиным проскочили открытое пространство и вбежали в подъезд разрушенного дома. Здесь были десантники, и я задал вопрос:
– Кто старший?
К нам подошел средних лет боец в кирасе и доложил:
– Сержант Гальяни, господин капитан.
– Сколько у тебя бойцов?
– Шестеро. Из них два имеют ранения.
– Раненых оставляешь здесь. С ними одного солдата. Остальные пойдут со мной. Пощупаем республиканцев.
– Господин капитан, нас мало… – сержант замялся.
– Отставить! – я оборвал его, но сразу сбавил тон и хлопнул Гальяни по кирасе: – Слушай меня внимательно, сержант. Город можем не удержать, а танк бросать нельзя. Время поджимает, и если не подойдут тягачи, конец нам. Усек?
