– У меня волосы дыбом встают, – пробормотал он. – Думаешь, мы тут одни?
– Я ничего не слышала.
Они снова медленно обошли лагерь. Из пары палаток доносились едва слышные голоса. Лошади пофыркивали и переступали с места на место. Кирстен и Август все прислушивались и наблюдали, но на дороге было пусто и тихо.
– Иногда мне хочется остановиться, – прошептал Август. – Никогда об этом не думала?
– В смысле перестать странствовать?
– Наверняка ведь можно жить по-другому, осесть.
– Конечно, но смогу ли я при такой жизни играть Шекспира?
И тут раздался звук – ночь коротко дрогнула, словно вода, в которую бросили камень. Кто-то вскрикнул? Если бы Кирстен была одна, она решила бы, что ей почудилось. Однако Август кивнул, когда она на него глянула. Они замерли, изо всех сил напрягая слух, но снова ничего не услышали.
– Надо разбудить третью смену.
Кирстен вытащила из-за пояса пару лучших ножей. Август скрылся между палатками.
– Не знаю, какой-то звук, может, голос с дороги. Займите посты, а мы проверим… – расслышала она его приглушенный голос и увидела две тени, зевающие и пошатывающиеся.
Кирстен и Август как можно быстрее и тише выдвинулись в сторону звука. С обеих сторон дороги темнел лес, живой и наполненный неразборчивым шуршанием, черными на фоне лунного света тенями. Над дорогой низко пролетела сова. Через мгновение раздалось хлопанье маленьких крылышек – к звездам черными точками взвились разбуженные птички.
– Их что-то вспугнуло, – тихо сказала Кирстен на ухо Августу.
– Сова? – так же тихо отозвался он.
– Мне показалось, сова летела в другом направлении. Птицы были севернее.
– Давай подождем.
Они остановились в тенях у обочины, стараясь дышать как можно тише и охватить взглядом все вокруг. Лес давил, как стены комнат. Было видно лишь несколько деревьев впереди, эдакий контраст черных стволов и белого лунного света, а за ними лежал целый континент, непрерывная полоса дикой местности от океана до океана, между берегами которых осталось так мало людей.
– Пойдем дальше, – шепнул Август.
Они осторожно двинулись вдоль дороги. Кирстен крепко сжимала ножи, ощущая, как в ладонях бьется пульс. Они с Августом давно миновали точку, где должны были находиться разведчики. Прошли еще две мили, затем три. Обратно они вернулись с рассветом, безмолвные в мире шумного птичьего пения. Разведчиков не нашли. Ни отпечатков ботинок, ни следов крупных животных, ни сломанных веток, ни крови. Дитер и Саид будто исчезли с лица земли.
23
– Просто не понимаю… – сказал тубист утром, после нескольких часов поисков.
Никто не отозвался. Никто не понимал. Что за необъяснимые исчезновения? «Симфония» разделилась на четверки, все мрачно и методично искали пропавших. Но лес был густым, поросшим кустарником, и они могли легко пройти буквально в футе от Дитера и Саида, ничего не заметив. Поначалу Кирстен временами ловила себя на мысли, что это всего лишь путаница, что Дитер и Саид каким-то образом прошли мимо них в темноте, свернули не туда и сейчас в любую секунду вернутся с извинениями. Однако дорогу прочесали на много миль в обе стороны. Кирстен вновь и вновь замирала, прислушиваясь. Кто-то следит? А сейчас кто-то наступил на ветку? Но звуки исходили от остальных поисковых групп, и всем казалось, что за ними наблюдают. В перерывах они встречались в лесу и на дороге, молча переглядывались. Солнце медленно плыло по небу. Над дорогой подрагивал раскаленный воздух.
К вечеру все собрались у первой повозки, которая когда-то была «Фордом» с удлиненным кузовом. Надпись «Потому что выживания недостаточно», ответ на вопрос, терзавший «Симфонию» с момента начала странствий, белела в сумерках на брезенте. Кирстен стояла рядом с любимым конем Дитера, Бернстайном, прижав ладонь к его боку. Конь следил за ней большим темным глазом.
– До сих пор мы путешествовали вместе, – произнесла дирижер.
Временами свет может искажать возраст. Дежуря с Августом на рассвете, Кирстен порой бросала на него взгляд, и в первых лучах солнца он на долю секунды казался ей почти мальчишкой. Вот так и сейчас, на дороге, дирижер выглядела куда старше, чем накануне. Она взъерошила пальцами короткие седые волосы.
– За все эти годы было лишь четыре случая, когда участники отделялись от «Симфонии». В каждом из этих случаев они следовали инструкции, и мы находили их в конечном пункте маршрута. Александра?
– Да?
– Как звучит инструкция?
Всем участникам пришлось ее зазубрить.
– Каждому известен конечный пункт маршрута, – проговорила Александра. – Если мы вдруг разделимся в пути, необходимо добраться до конечного пункта и ждать.
– И где этот пункт сейчас?
– Музей Цивилизации в аэропорту Северн-Сити.
– Правильно.
Дирижер умолкла, глядя на собравшихся. В лесу сгущались тени, но полоса неба над дорогой по-прежнему светилась розовым – сквозь облака пробивались последние лучи заходящего солнца.
– Я провела в пути уже пятнадцать лет, – продолжила дирижер. – Саид пробыл со мной двенадцать лет, а Дитер и того больше.
– Сперва он был со мной, – сказал Гил. – Мы вместе покинули Чикаго.
– Я не оставлю ни одного из них по доброй воле. – Глаза дирижера заблестели. – Однако не стану рисковать всеми вами и задерживаться здесь еще на день.
Ночью они выставили двойной дозор, по четверо, и выдвинулись в путь до рассвета. Влажный воздух между стенами леса, мраморные облака над головой. Аромат хвои. Кирстен шла рядом с первой повозкой, стараясь ни о чем не думать. Ее охватило ощущение, что она никак не проснется от кошмара.
Труппа остановилась только ближе к вечеру. В новом мире лето стало невыносимо жарким. За деревьями мерцала вода озера. Трудно было сказать, пригород это или уже нет. Просто промежуточные земли, где дома строили прямо посреди леса. До аэропорта оставалось три дня пути. Кирстен сидела на бревне, обхватив голову руками, и думала. Где же вы, где же вы, где же вы?.. Август опустился рядом.
– Мне жаль, – произнес он.
– Их похитили, – сказала Кирстен, не поднимая головы. – Я все время вспоминаю россказни пророка в Сент-Деборе – про свет.
– Кажется, я не слышал, я собирал вещи.
– Они называют себя светом.
– И что?
– Если ты свет, – проговорила Кирстен, – то твои враги – тьма, верно?
– Возможно.
– Если ты свет, если твои враги – тьма, ты найдешь оправдание всему. Ты переживешь все, потому что не остановишься ни перед чем.
Август вздохнул:
– Мы можем только надеяться. Верить, что ситуация прояснится.
