— Где мы? — спросила я.
— Мы остановились, чтобы купить немного еды, Алисия пошла в магазин, — поведал мне Эван. — прости, что разбудил.
— Знаешь, если бы меня так каждый день будили. Я бы только и ждала времени, когда нужно проснуться, — сказала я и улыбнулась.
— Она сейчас придёт.
— У нас ещё есть немного вр6емени, — заявила я и, обхватив его шею руками, поцеловала.
— Всё, — пробормотал Эван, но снова впился в мои губы своими губами.
— Угу, — пробормотала я. Для пары детей, какими мы казались всем взрослым, уж слишком много целовались. Тут я вспомнила утренний разговор про замужество.
— Эван? — начала я, не знаю, что на меня нашло!
— Да, моё солнце, — ласково сказал он. Гладя меня по щеке.
— Так, перестань! — я отшвырнула его руку со своей щеки. Его глаза на секунду округлились, но потом он понял, что я шучу.
— Может, мне больше к тебе никогда не прикасаться? — лукаво предложил он.
— Нет! Сколько хочешь… — я снова хотела сказать в конце любимый, но мне не хотелось стеснять Эвана своими чувствами. Мне нем хотелось, что бы он был со мной рядом, только потому, что я его люблю!
— Что ты хотела сказать?
— Ты хотел бы на мне жениться? — выпалила я. Эван принял серьезный вид, я-то надеялась. Что он воспримет мои слова, как шутку! Но как я могла предположить верно? Ведь это Эван — он сама непредсказуемость и загадочность! Именно это я в нём любила, это было одним из множеств качеств! Эван прокашлялся. Он отвернулся от меня и стал смотреть в окно, запотевшее от влаги дождя. Вдруг в его глазах я увидела боль и муку. Я выпрямилась и села с ним лицом к лицу.
— Прости меня, — я медленно дотронулась до его неповторимого лица. Он улыбнулся.
— Ну. Куда же я денусь?! — сказал он, смеясь. Но его смех был не вес1лым, он был горьким. А глаза были наполнены печалью.
— Что, так не хочется?
— Энн, — он произнёс моё имя как упрёк. Я умолкла. В ту же минуту дверь машины отварилась — Алисия вернулась.
— Ты проснулась? — спросила она, протягивая нам с Эваном два бутерброда.
— Да, сколько я спала?
— Чуть больше часа.
— Замечательно! — бедный Эван, хотелось мне добавить, но я промолчала и стала поедать бутерброд. Мы отправились дальше и уже через пол часа, я стала узнавать очертания города — моего родного города. Мне стало очень больно, сердце сжалось от тоски. Эван взял меня за руку. Кладбище находилось за городом, дорога к нему лежала не через город, это немного облегчало страдания. Мы остановились не далеко от ворот злополучного места, которое хранило в себе тех, которых очень любят, всё ещё любят.
Я поглубже вдохнула, перед тем. Как выйти наружу. Это было своего рода погружение в то место, где было невозможно дышать и поэтому нужно было набрать побольше воздуха. Я погружалась в пучину воспоминаний, а значит, и в пучину страданий. В той пучине, возможно, забыть про дыхание…
— Ты в порядке? — спросил Эван. Алисия уже хлопнула дверью и была наружи.
— Сейчас ты познакомишься с моими родителями, — серьёзно сказала я. Может, кто-то и не верит в то, что после гибели тела, душа остается с нами. Но я верю, верю всем сердцем!
— Идём.
— Да, секунду, — я наконец решилась посмотреть в окно. От картины, которую я увидела, у меня всё внутри перевернулось. Я начала дрожать, на глазах появились слёзы. Все картины прошлого закружились во мне хороводом под ручку с болью и печалью. Это, как и голоса. Уничтожало мою сущность. Но у меня был проводник по этому миру страданий — Эван. Он всегда может вытащить меня из пучины только лишь прикосновением и своим голосом. Я взглянула на него — на моего единственного. Он смотрел на меня изучающе, он беспокоился, но беспокойство ещё не признак любви…
— Спасибо, что ты рядом, — поблагодарила я его, как будто бы зная, что больше такой возможности не представится.
— Тебе спасибо, — сказал он и поцеловал мою руку, я в мгновение покинула мир страданий и вернулась к моему ангелу.
— Идём, — сказала я и начала открывать дверь машины, но что-то меня остановило — мне нужно было сказать кое-что ещё.
— Эван?
— Да?
— Послушай, просто меня послушай.
— Хорошо.
— Я помню всё, что говорили ты, Элизара и… — я решила не называть его по имени, — и тот парень. Тише! Мне это не важно, мне не важно к какому из каких-то проклятых кланов ты принадлежишь, мне всё это безразлично! Всегда помни, у тебя есть сердце, именно поэтому ты мне так дорог, всегда это помни! — сказала я. Но это была лишь малая часть несказанного, всё ещё было впереди. В другой раз, при других обстоятельствах. Эван молчал. Я вышла из машины и пошла за Алисией не оглядываясь, Эван тоже шёл за нами своей довольно бесшумной походкой. Я остановилась перед воротами и взглянула на небо — снова начался дождь. Я закуталась поглубже в шарф, тетя ушла вперед.
— Надеюсь, что мысли душ этих людей, витают где-то далеко, вместе с их хозяевами… — сказала я сама себе. Эван положил руки мне на плечи, я дотронулась до его левой руки, а затем, пошла вперёд…
Это место слишком на меня давило…все кругом — эти кресты, памятники, могилы,…а кто-то страдал точно так же, как и я. "Филипп Френскер. Любимый муж, преданный работник, любящий отец…" — о нём скорбили все — жена, дети, коллеги!
— Тише, милая, спокойно — поддерживал меня своим бархатным голосом Эваном, пока душа моя витала где-то далеко. Мне было слишком тяжело, но голоса совсем затихли. Кладбище — чем-то мистично, здесь столько разных людей, с разной судьбой и разными возможностями…
Я шла по довольно широкой тропе, виляя между могилами, какие-то из них были в превосходном состоянии, какие-то немного неопрятны.… Пришло время последнего поворота, а затем, по левому ряду до седьмой могилы.…Там были они, такие родные и близкие. По моим щекам что-то потекло — не то ли слёзы. Не то ли капли дождя. Каждую годовщину шёл дождь.
— Знаешь, не только я и Алисия плачем по ним! Взгляни на небо — так каждый год, даже небо в этот вечер тоскует по ним, по самым замечательным родителям на свете! — сказала я с гордостью, ведь это было правдой — они были просто идеальны! Эван издал тяжёлый вздох. Я шла по ряду, на котором были они.…Первая, вторая, третья, четвёртая…Тётя Алисия уже стояла на месте, где нужно было остановиться, на месте, где всё остановилось для меня когда-то давно. Тогда Энн Сотнер ушла в себя. Я стала идти медленнее, хотя это была редкая встреча с ними. Здесь я чувствовала, что они рядом…
— Привет, — сказала я, когда мы подошли в плотную. Я всегда ждала ответ что вот-вот услышу звонкий голос мамы, низкий — папы. По моим щекам полились слёзы, возможно, от хороших воспоминаний о них, а возможно, и от боли, которая рвала меня на части. Боже, как же мне их не хватает! Я медленно, что бы это не походило на падение и чтобы Алисия и Эван не волновались, села на колени перед могилой. Каменное изваяние говорило: "Колин Майкл Сотнер и Эшли Мария Сотнер. Мы всегда любили вас, любим и будим любить…"
