– Ну как? – спросил Володя. – Распределили?
Женя счастливо улыбнулась, и Оля подумала: «Неужели в Москву?» За все эти годы сама она так ни разу даже не съездила в гости: сначала Валерка был маленький, потом, хотя Володя и работал на двух работах, не было денег… а может, сама Оля боялась этой поездки. Да и где бы она остановилась: у подружек, с которыми только и общего, что новогодние открытки? У мамы? Но до сих пор при одном воспоминании о том самом Новом годе что-то скреблось внутри, словно просыпался какой-то мерзкий зверек, обычно дремавший, – не то мышь, не то крыса.
– Распределили, – кивнула Женя. – В Грекополь.
– О, прекрасный город, – с деланой бодростью откликнулся Володя. – Тепло, море…
На море Оля не была еще с «до войны», когда папа возил их с мамой на Черное море, в санаторий Наркомтяжпрома. Олю – маленькую, пухлую, светлокожую – вечно загоняли в тень под большие зонты, но она все равно норовила убежать и плескаться в полосе прибрежной пены, куда равномерно, как стрекот ходиков, накатывали волны – маленькие, как раз по пояс. А вот Женя, вспомнила Оля, кажется, на море вообще не была.
– Море – это здорово, – сказала она. – Даже завидую тебе немножко!
– Так приезжайте в гости! – Женя снова улыбнулась. – Квартиры мне сразу не обещают, но, говорят, там всегда можно снять комнату на неделю-другую.
– А может, действительно? – Оля посмотрела на Володю. – Возьмем Валерку и поедем вот прямо в августе, а?
– Боюсь, дороговато выйдет, – сказал Володя.
Он явно не хотел сейчас об этом говорить. Спрошу еще раз вечером, подумала Оля, и тут Валерка застучал в квартиру – до звонка он еще не дотягивался, поэтому, вернувшись со двора, просто колотил кулачками и коленками в дерматиновую дверь. Дерматин кое-где уже лопнул, из дыр выпирала вата неприятного желтого оттенка.
Женя, как всегда, первой побежала открывать. Оля услышала, как она ойкнула.
– Ну ты и поросенок! Где же ты нашел такую лужу?
Валерка, перемазанный жидкой грязью весь, от сбитых коленок до оттопыренных ушей, пустился в путаные объяснения: если он и испачкался, то не нарочно, и вообще, он спасал… еще не придумал кого, но точно спасал… из той самой лужи! Но пока спасал, он совсем не испачкался, а вот уже потом его встретили хулиганы и бросили в другую лужу, точно такую же, но еще глубже и грязнее, поэтому во второй раз… но тут Женя наконец загнала его в ванную, так и не услышав конец истории.
– Как Валерка без тебя будет? – спросила Оля. – Он же тебя с рождения знает!
– Уж как-нибудь, – ответила Женя, и Оля впервые подумала: а я-то как?
Голодная и исхудавшая Женька появилась у них на пороге как раз в тот день, когда у Оленьки случились первые месячные. В отличие от многих сверстниц, испугаться она не успела: стоило ей закричать, заметив кровь на простыне, как прибежала мама и объяснила, что это нормально, что теперь Оленька почти взрослая, и та даже преисполнилась тайной гордости, сидела на диване торжественно и неподвижно, словно была драгоценной хрустальной вазой или дорогой фарфоровой куклой, какую она однажды, еще до войны, видела у одноклассницы Люси. А тут как раз появилась Женя – и больше не исчезала, всегда была рядом. Если бы Оля верила в ангелов, она бы сказала, что ангел-хранитель послал ей Женю, чтобы та сопровождала ее, Олю, в настоящей, полной взрослых опасностей жизни. Впрочем, Оленька поняла это не сразу: вот еще, какая-то девчонка будет спать у меня в комнате! Это же моя комната, а мама меня даже не спросила! Да и потом, бывало, она шипела на Женю, а здесь, в Куйбышеве, та временами доводила Олю до истерики своей аккуратностью: чуть встанешь из-за стола – а она уже здесь, с мокрой тряпкой. Чуть выйдешь из кухни – уже шуршит веником. Даже удивительно, что такая женщина не может уследить за собственными волосами!
Володя что-то сказал про моряков, а Женя ответила, что ее, скорее всего, ждут не моряки, а приехавшие на курорт дети, до волдырей сгоревшие на солнце и до поноса объевшиеся черешни, она все-таки педиатр, а не корабельный врач.
– Когда уезжаешь? – спросил Володя.
– Через две недели, – ответила Женя.
«Две недели!» – ахнула про себя Оля. Две недели – и все? И будем видеться только в отпуске? Как же так? Но вслух сказала только:
– Что же так быстро…
– Ну, у меня вещей немного. – Женя по-прежнему улыбалась, словно ее вовсе не печалила эта разлука, вдруг ставшая не просто неизбежной, а реальной, уже почти случившейся. – Помнишь, мы из Москвы как быстро собрались? А там, считай, всю жизнь прожили.
Да, из Москвы они собрались быстро, но из Москвы их прогнала Олина мать, из Москвы они бежали… а откуда бежит Женя? И зачем?
– Какая все-таки глупость это распределение! – сказал Володя. – Будто здесь не нужны детские врачи! В поликлинике каждый раз очередь на два часа: посадили бы еще пять человек – сразу стало бы полегче!
Женя начала было объяснять, что в Куйбышеве-то каждый хочет работать, а врачи нужны всюду, не только в больших городах, и тут приятный холодок пробежал у Оли между лопаток, как бывало в те редкие минуты, когда в голову ей приходила стоящая, по-настоящему интересная идея. Она задержала дыхание, а потом осторожно спросила:
– А вообще – что там есть, в этом Грекополе?
– Ну, военно-морская база, – сказал Володя, – порт.
– А какие-нибудь вузы?
– Не помню, – пожал плечами Володя. – Хотя, кажется, кто-то говорил, что года два назад там открыли филиал Одесского политеха.
Оля еще раз вдохнула, а потом спросила хитро и улыбчиво:
– А как ты думаешь, химики там нужны?
Они гуляли, обнявшись, сначала под старыми дубами в Загородном парке, потом вышли на набережную и, глядя на медленно плывущий пароход, пытались представить себе Грекополь, военные корабли на рейде, пенные барашки волн и блеск жаркого южного солнца. Было жарко, но Жене все равно было приятно тепло мужского тела, прижимавшегося к ней. Наверное, это и называется «быть влюбленной», думала она и была счастлива, как никогда в жизни, потому что все складывалось как в сказке, лучше, чем она могла даже мечтать. Она представляла, как они обустроятся на новом месте: Володе и Оле наверняка дадут квартиру, а у нее с Гришей будет своя комната в коммуналке, они станут ходить друг к другу в гости, по вечерам, как и прежде, сидеть за столом и по очереди читать вслух Чехова или Тургенева, только теперь с ними будет Гриша, и по выходным они все вместе побегут купаться на пляж.
Она так ясно видела череду этих картинок – вот они впятером пьют чай, а вот Валерка лезет в море и Оля кричит ему: «Постой! Куда? Утонешь!», а вот они с Гришей обнявшись возвращаются от Оли с Володей к себе домой… неужели у нее появится свой дом? Не дом, конечно, комната, но все-таки… хотя, если она хорошо себя проявит, может, ей предложат остаться? И даже дадут им с Гришей квартиру как молодой семье? Тем более, если у них будет ребенок… а ведь у нас наверняка будет ребенок, подумала Женя и тут же спросила:
