В общем, Салли сразу почуяла что-то неладное, а потому сильно робела и нервничала, когда спешилась и постучалась в хижину. Ответа не последовало, но она подождала с минуту, прежде чем осторожно тронула грубо сколоченную дверь. Убедившись, что щеколда не задвинута, Салли медленно отворила дверь и переступила через порог. Но при виде представшей глазам картины она отпрянула назад со сдавленным вскриком и схватилась за косяк, чтобы удержаться на ногах.
Когда она открыла дверь, в нос ей ударил смрадный запах, но потрясло ее не это, а жуткое зрелище, явившееся взору. Ибо в полутемной хижине недавно разыгралась некая чудовищная трагедия, три страшных свидетельства которой, повергшие Салли в ужас и недоумение, остались там на полу.
Возле потухшего очага лежал огромный пес — пятна гнилостного разложения багровели на коже, оголенной в местах, где шерсть вылезла от чесотки и старости, и сам труп лопнул, раздувшись от яда гремучих змей. Похоже, собаку искусало целое полчище рептилий.
Справа от двери Салли увидела жестоко изрубленные останки мужчины — в ночной рубашке, с разбитым фонарем в окостенелой руке. На теле у него не было ни единого следа змеиного укуса. Рядом валялся окровавленный топор.
А посреди комнаты корчилось на полу отвратительное существо с пустыми глазами, которое в недавнем прошлом было женщиной, но ныне являло собой лишь бессловесную, безумную карикатуру на нее. Существо это не издавало никаких внятных звуков — только шипело, шипело, шипело…
К этому времени мы с доктором оба вытирали холодный пот со лба. Мой собеседник налил в два стакана из бутылки, стоявшей на столе, немного отпил из своего, а другой протянул мне. Я мог лишь тупо спросить дрожащим голосом:
— Выходит, Уокер просто упал в обморок, потом очнулся от криков жены — а топор довершил дело?
— Да, — тихо промолвил доктор Макиейл. — Но он все равно принял смерть от змей. Страх перед ними имел два роковых последствия — от страха Уокер потерял сознание, и в страхе своем он настолько запугал свою жену дикими историями, что она схватилась за топор, когда вообразила, будто видит перед собой змеедьявола.
Я на мгновение задумался.
— И Одри… не странно ли, что проклятие Йига подействовало на нее в конечном счете? Полагаю, кошмарное зрелище шипящих змей намертво запечатлелось у несчастной в сознании.
— Да. Поначалу у нее периодически наступали светлые промежутки, но с течением времени они становились все реже и реже. Волосы у нее стали седеть от корней, а позже и вовсе выпали. Кожа покрылась пятнами, а когда она умерла…
— Как — умерла? — вздрогнув, перебил я. — Тогда что же… что же за существо мы видели там, внизу?
— Это родилось у нее через девять месяцев, — мрачно ответил Макнейл. — Было еще трое — два из них выглядели даже ужаснее, — но выжило только одно.
Курган
(Г. Лавкрафт, З. Бишоп)
I
(перевод О. Басинской)
Только в самое последнее время американский Запад перестали считать новой землей. Я думаю, это произошло потому, что наша цивилизация появилась здесь довольно поздно; исследователи обнаруживают множество следов жизни, существовавшей среди этих равнин и гор задолго до того, как началась история колонизации. Мы ничего не знаем о поселках пуэбло,
[44] возраст которых насчитывает 2500 лет, и нас нимало не беспокоит тот факт, что археологи относят раннюю культуру Мексики к семнадцатому, а то и восемнадцатому тысячелетию до Рождества Христова. В археологии имеются и более впечатляющие примеры — вроде первобытного человека, современника вымерших животных, известного сегодня только по нескольким фрагментам костей и остаткам материальной культуры. Одним словом, впечатление от новизны этих мест быстро испаряется. Обычно европейцы лучше нас ощущают дух древности и глубокой отстраненности от современных жизненных потоков. Всего пару лет тому назад один британский автор писал об Аризоне как о «туманной местности, по-своему очень привлекательной, но пустынной, древней и унылой земле».
Но и я чувствую волнующую, почти ужасающую древность Запада не хуже любого европейца. Это связано с событием, которое случилось в 1928 году; событием, которое я бы желал считать плодом воображения, однако оно настолько четко запечатлелось в моей памяти, что я не могу с легкостью от него избавиться. Это было в Оклахоме, куда меня постоянно приводят исследования по этнологии американских индейцев и где я и прежде натыкался на весьма странные, приводящие в замешательство явления. Без сомнения, Оклахома — это не просто последняя граница продвижения пионеров и предпринимателей. Там живут старые-престарые племена с их старыми-престарыми преданиями; и когда осенью над задумчивыми равнинами начинают непрерывно звучать тамтамы, людские души оказываются в опасной близости к таким изначальным вещам, что о них принято говорить только шепотом. Сам я белый, уроженец северо-востока, но обряды Йига, Отца Змей, вызывают у меня содрогание. Я достаточно много наслушался и навидался, чтобы быть «искушенным» в этих делах. Взять хотя бы тот случай, что произошел в 1928 году. Я был бы рад посмеяться над ним, да не могу.
Я приехал в Оклахому, чтобы проверить одну из множества легенд, распространенных среди белых поселенцев и индейцев и имевшую — в этом я был уверен — индейский источник. Нужно сказать, что в этом краю ходили весьма любопытные легенды о призраках, бродящих по воздушным просторам; и хотя в устах белых людей они звучали вяло и прозаично, их определенно что-то связывало с некоторыми сложными и неясными сюжетами мифологии коренных жителей. Речь шла об огромных, унылых, казавшихся искусственными холмах в западной части штата, где появлялись существа весьма странные по внешности и поведению.
Самая распространенная и чуть ли не самая древняя легенда стала широко известна в 1892 году, когда начальник тамошней полиции по имени Джон Уиллис отправился в район холмов в погоню за конокрадами и вернулся с нелепым рассказом о ночных конных битвах, происходивших в воздухе между несметными полчищами невидимых призраков, — он слышал топот коней, тяжелые удары, звон металла, приглушенные крики воинов и звуки падающих тел. Вся эта чертовщина творилась при лунном свете и до смерти напугала полицейского и его лошадь. Звуки битвы раздавались в течение часа, ясно слышимые и в то же время какие-то размытые, как будто их приносило ветром издалека. Между тем самих армий не было видно. Позднее Уиллис узнал, что он побывал в месте, которое издавна пользуется дурной славой, месте, столь густо населенном призраками, что его одинаково избегают как индейцы, так и белые. Многие видели — или им это только мерещилось — всадников, сражавшихся в небесах, правда, очевидцы описывали их в весьма туманных выражениях. Поселенцы говорили, что призрачные воины — это индейцы неизвестного племени, имеющие странное оружие и одежду. Они даже не были уверены в том, что лошади под призрачными всадниками действительно были лошадьми.
