Чудище фыркнуло, но ответить не удосужилось. Я вздохнула, понимая, что диалог у нас не клеится, а шар движется все дальше и дальше, унося меня от озера. Если честно, мне и самой говорить не очень-то хотелось. Сидя в довольно комфортных условиях, я все больше улетала мыслями к Кир-Кули и потонувшему шарту, а не обдумывала варианты своего ближайшего будущего. Что-то ведь пошло явно не так, раз дом не втянуло в перстень. Может, брата крови ранили? Или… Нет, не убили! Я же жива. Вроде бы…
С подозрением посмотрела на существо, усомнилась в последнем выводе еще больше. А вдруг в этом мире собиратели душ именно так и выглядят? Всклокоченные, пятнистые, крылато-хвостатые и… без острой косы.
– Расслабься, – сообщила мне гипотетическая «смерть» и улыбнулась. – Не буду я тебя есть.
– А что будете? – поинтересовалась, пользуясь всплеском ее разговорчивости.
– Торговаться, – все так же радостно скалясь, сказало это.
– С кем?
Ответа не последовало. Решив, что сеанс кратковременного общения завершен, я отвернулась и вновь сосредоточилась на разглядывании подводного мира за тонкими стенами светящегося пузыря. Вот только вместо мелких рыбешек, водорослей и каменных пород видела напряженную улыбку аше-ара – ту самую, которую он подарил мне перед тем, как исчезнуть с зеркального экрана. Неизвестность нервировала, а метка, поставленная мне на грудь братцем крови, жгла. Пощипывать она стала еще минут десять назад, и с тех пор неприятные ощущения только усиливались.
Я чуть отогнула порванный ворот жилета и потерла клеймо, чем-то похожее на блестящую переводную картинку. Жжение не прекратилось, и. И мне подумалось, что, может, это и есть связь Эо в действии? Вдруг Кир-Кули требуется моя энергия и… он ее получает, а я взамен чувствую такой вот дискомфорт.
– Что это? – дернув меня за руку, спросило существо. – Ты рабыня? Сейлин – рабыня? Ра… ой, не могу-у-у, – взвыло пятнистое создание и повалилось назад в воду, оно покатывалось от хохота, бултыхалось и дергало длиннющим хвостом, осыпая меня мелкими брызгами.
И я обиделась. Не на брызги, конечно, а так… Просто грустно стало. Поджав губы, снова отвернулась. Подумаешь, рабыня. Я еще и сестра крови, и вообще его главный козырь на всю оставшуюся жизнь. Так что нечего тут ржать, как лошадь… глубоководная.
– А я тебя помню, это ведь ты. Конечно же ты! – Вдоволь повеселившись, эта селедка демоническая ткнула указательным пальцем мне в грудь. Как раз туда, где под ямочкой на шее «цвела» нежно-голубая шелби. – Ты та самая игрушка эйсарда.
Отлично! Статус рабыни плавно перетек в статус игрушки. Или в понимании странного создания это было одно и то же? Стоп! Оно меня помнит, значит, видело, следовательно, мы встречались. Сложить два плюс два оказалось несложно. Да и эти странные глазищи казались слишком уж знакомыми. Вот только лохматое чудовище, сидящее напротив, мало походило на синеволосую красотку, гулявшую по волнам и покушавшуюся на жизнь киприна.
– Жжет? – указав на метку, спросила крылатая русалка. И во взгляде ее промелькнуло неудовольствие.
– Допустим, – пробормотала я, понимая, что она и так уже знает ответ.
– Скверно, – скривилась похитительница сейлин, делая странные пассы руками, от которых вода в пузыре забурлила, а вокруг него – потемнела и как будто уплотнилась. Даже свечение от стен не позволяло теперь разглядеть окружающее пространство. Мы словно в плотной скорлупе оказались, и она неприятно на меня давила.
Мне даже почудилось, что шар стал меньше, жидкости в нем – больше, а воздуха… Его начинало не хватать. Или, быть может, я просто слишком часто дышала? Сразу вспомнилось, что мы не только глубоко под водой, но и под землей тоже. Над головой тяжелые каменные глыбы, и не вырваться из этого хлипкого пузыря. А если и вырваться, то куда? Кругом темнота, вода и… смерть.
Клаустрофобия – страшная штука. Пока видела кусочек пространства за полупрозрачными стенами нашей «подводной лодки», ничего особенного не ощущала. Но стоило пузырю стать похожим на непроницаемый силиконовый гроб, как у меня закружилась голова, неприятно сдавило грудную клетку и похолодели руки. И компания синеглазой мымры от все усиливающегося страха не спасала.
Тьма снова проснулась, потянулась к свету, ощупала гибкие стены пузыря и свернулась черным газовым шарфом вокруг моей шеи. Думала, задушит, но нет… На самом деле стало чуть легче. Во сне я ее контролировала, будто собственное тело, сейчас же было иначе. Вроде и часть меня, но до конца ее не чувствую. Как волосы на голове: растут, однако заставить их шевелиться силой мысли не получается.
Страх по-прежнему не желал отпускать, но дыхание выровнялось и сознание, едва не уплывшее во мрак, прояснилось. Где-то с минуту я молча смотрела на русалку, в надежде таким образом отвлечься от мерзкой фобии. Потом поняла, что от созерцания такой «красоты» мне становится только хуже, и, прикрыв глаза, решила успокоить нервы с помощью хороших воспоминаний.
Хотела воскресить в памяти лица родных, занятия в «Мухе» и вечерние посиделки с Маринкой, на которых помимо нас присутствовали только кола, чипсы и ее любимый кот Чингачгук. А вместо теплой домашней обстановки перед моим внутренним взором встал белый зал шарту. С белым ворсом огромного ковра, белыми ароматными цветами на стенах и… белым мужчиной в серебристых одеждах.
– Потанцуем? – провокационно улыбаясь, спрашивал он, а длинные пальцы ласково перекатывали черные рукояти кинжалов.
Эта тренировка не шла ни в какое сравнение с той, что мне устроили в день рождения. И острые клинки в тот раз не резали, не кололи – они пели в руках, разрубая воздух! На их гладких боках танцевали яркие блики, в то время как я танцевала с Киром.
Мотнула головой, отгоняя наваждение. Не то, не такими воспоминаниями я планировала восстанавливать свое душевное спокойствие! Открыла глаза, встретилась с пристальным взором русалки, снова зажмурилась и насильно подтянула картинки из моей прошлой жизни.
Итак… Чингачгук, чипсы, кола и Маринка. Сестра сидит на диване и тычет длинными ногтями в кнопки телевизионного пульта. Длинными и острыми… похожими на те кинжалы, что как литые ложились в мою ладонь. Серебряная вязь переливалась на черных рукоятях, почти как маникюр моей сестры.
Черное с серебром… и белая мужская рука поверх моих пальцев. Сжимает мягко, но настойчиво, направляя движения, помогая делать плавные взмахи и резкие остановки.
– Ш-ш-ширх! – воздух разрезает серебристая линия, – ширх, – и острое лезвие, победно сверкнув, замирает на уровне моей груди. А вместе с ним замираю и я… в объятиях белокожего тренера.
Он стоит за спиной, его дыхание шевелит волосы на моей макушке, а сердце бешено бьется, вторя яростным перепадам струящейся отовсюду музыки. Красивой, динамичной, страстной.
– Еще хочешь потанцевать? – спрашивает аше-ар, склоняясь к моему уху.
Жмурюсь, как довольная кошка, киваю и улыбаюсь. Глупо, счастливо. Так танцевать я готова часами, пока не упаду на мягкий белый ковер от усталости и от дурацкого детского блаженства…
