Закончив просматривать видеоматериалы, Черепанов пришел к неожиданному для себя выводу: журналист мог стать жертвой любой стороны конфликта. Снимая утром репортаж об обстрелах Докучаевска артиллеристами ВСУ
[41], он мог вечером оказаться среди них и укрываться в блиндаже от «ответки сепаров». Или, записав интервью с молоденьким лейтенантом, вчерашним выпускником общевойскового училища, на фоне терриконов Донецка, через пару дней беседовать с пожилым шахтером-ополченцем из наблюдательного пункта на одном из этих же терриконов. Как ему это удавалось — одному Богу известно. Но именно это и предстояло выяснить Черепанову.
Первым, с кем решил встретиться Иван, был журналист из Польши, с которым чаще всего общался Пернье. Заранее договорившись о встрече, Черепанов без труда нашел хостел, в котором остановился поляк. Зденек оказался парнем лет двадцати пяти в простенькой футболке, шортах и очках в грубой оправе. На одной из кроватей, прикрыв лицо газетой, спал грузный мужчина.
— Это мой оператор, — перехватив взгляд Ивана, пояснил Зденек. — Отсыпается перед работой.
Сдвинув в сторону карту Украины, он освободил угол стола и, достав из холодильника пару бутылок пива, сделал приглашающий жест Черепанову.
— Перед тем, как сюда приехать, я изучил много материалов о ситуации в Донбассе. — Зденек говорил по-русски практически без акцента. — Среди них, Иван, были и ваши. Особенно меня заинтересовали интервью с противниками евромайдана, которые вы снимали в Луганске. До сих пор не пойму, где оказалась та черта, перешагнув которую, ваши земляки начали стрелять друг в друга? Вы мне можете это объяснить?
Черепанов присел за стол и с удивлением посмотрел на поляка. Вот чего ему сейчас хотелось меньше всего, так это искать ответ на вопрос «кто виноват?».
— Зденек, вы когда-нибудь в большом городе попадали на оживленный перекресток при не работающем там светофоре? Украина — это перекресток дорог в Европе. Долгое время украинцы жили рядом друг с другом, и не подозревая о том, что этот перекресток будет кто-то регулировать. Но однажды для жителей одной части страны в светофоре зажегся красный свет, и им сказали, что все теперь будут двигаться в одном направлении. Но им туда было не надо. Их дети и внуки, родственники, друзья, наконец, могилы их предков находились совершенно в другой стороне. И они попытались об этом сказать. Но их никто не услышал — интересы нации оказались превыше всего. Заметьте, Зденек, не страны, а одной нации. Ну, а то, что национальные и религиозные конфликты являются самыми кровавыми, надеюсь, вы и без меня знаете.
— Сейчас вы начнете рассказывать мне про фашистов, — польский журналист произнес эти слова с улыбкой.
— И не думал, — спокойно ответил ему Черепанов, хотя улыбка журналиста ему и не понравилась. — Вы когда вернетесь к себе домой в Польшу, спросите об этом у своих родителей. Надеюсь, им будет, что вам рассказать.
Зденек с интересом посмотрел на Ивана, но возражать не стал. Сделав глоток пива, он достал из кофра с телевизионной аппаратурой карту Донецка.
— В последний раз мы встретили Оливера вот здесь, — польский журналист ткнул пальцем в пригороды Макеевки. — По городу пошли слухи, что русские активно помогают местным военной техникой. Оливер хотел поймать их, как у вас говорится, «на горячем» и отснять, как русские танки въезжают в Донецк. Я не знаю, удалось ему это или нет, но там он был не один. Ему помогал один парень из местных. Пернье называл его Вадимом. Я знаю, что этот Вадим хорошо знает город. Раньше он был полицейским, а в последнее время работал таксистом. Минутку…
Зденек включил стоявший на столе компьютер и, пощелкав несколько секунд «мышкой», повернул монитор в сторону Черепанова.
— Вот смотрите. Я в тот день сделал несколько фотографий. На некоторых из них есть и Оливер со своим проводником.
С монитора на Ивана смотрел как всегда улыбающийся Пернье. Рядом с ним стоял ничем не примечательный мужчина лет сорока. Но Ивана больше заинтересовала машина, передняя часть которой попала в кадр. Это был старенький зеленый «Ланос» с табличкой такси на крыше. Увеличив снимок почти до максимума, Ивану удалось рассмотреть номер автомобиля. Поблагодарив Зденека за помощь, Черепанов попрощался и, выйдя на улицу, поспешил набрать номер своего куратора. Он продиктовал священнику номер машины Вадима и попросил узнать о нем все, что возможно.
Уже через пару часов он знал домашний адрес Вадима, который жил в одном из спальных районов города. Во дворе многоэтажки зеленый «Ланос» не наблюдался, но Черепанов решил не отступать и, поднявшись на третий этаж, нажал кнопку звонка. Через какое-то время дверь квартиры приоткрылась, и пожилая женщина вопросительно посмотрела на Ивана.
— Простите за беспокойство, — как можно доверительней обратился к ней Черепанов. — Я могу поговорить с Вадимом?
Женщина не успела ничего ответить, как из глубины квартиры показался сам Вадим.
— Поговорить можно. А вы кто?
Черепанов понял, что от его ответа сейчас зависит — будет ли вообще этот бывший милиционер с ним разговаривать и тем более помогать в поисках француза. В информации, которую он получил от Святенко, кроме адреса, сообщалось и о том, что Вадим был не простым милиционером. Почти пятнадцать лет он отработал в службе наружного наблюдения. А это значит, что кроме отличного умения ориентироваться в городе, умения растворяться в толпе, Вадим наверняка хорошо разбирается в людях.
— Я журналист. Несколько недель назад пропал мой коллега Оливер Пернье. Меня попросили его найти.
— Кто попросил?
Женщина, которая так и продолжала стоять на входе в квартиру, только поворачивала голову, глядя то на одного, то на другого. Но Вадим не торопился приглашать гостя в квартиру. В прихожей он стоял так, что его правая рука и часть туловища постоянно находилась за углом. «А то, что мать находится на линии огня, его не смущает?» — подумал Иван, стараясь всем своим видом показать спокойствие и благодушие.
— Меня попросил один человек, имя которого вам ничего не скажет. Но ни он, ни я к государству под названием Украина и тем более к провозглашенным республикам никакого отношения не имеем.
— Тогда как вы меня нашли?
— Мне помогли журналисты из Польши. Они знают вашу машину, ну, а дальше уже было дело техники.
Было видно, что Вадим растерялся и никак не решится на общение. Неожиданно для себя Иван сказал:
— Меня зовут Иван Черепанов. Я журналист из Луганска. Это легко проверить. Если вы захотите меня увидеть, у Зденека есть мой телефон.
Не дожидаясь ответа, Иван медленно повернулся и стал спускаться по лестнице. На площадке хлопнула закрываемая дверь.
По дороге к себе на квартиру Иван решил пообедать и, проезжая через центр города, остановился у летней террасы кафе. Он был здесь летом 2012 года, когда со своими друзьями приезжал в Донецк на один из матчей чемпионата Европы по футболу. В те дни это кафе облюбовали английские фанаты, которым нравилось пить пиво и при этом фотографироваться на фоне огромного памятника Ленину, который стоял на площади через дорогу. Сейчас здесь было тихо. Столики на летней террасе покрылись пылью, а пивные автоматы на барной стойке даже не были расчехлены, и только приглушенная музыка, звучавшая из кафе, говорила о том, что оно работает. Встретивший его на входе администратор красноречиво обвел зал рукой, предлагая ему самому выбрать столик. К удивлению Ивана в кафе были посетители: четверо мужчин сосредоточенно поглощали мясные блюда, изредка перебрасываясь между собой короткими фразами; две молодых мамочки, поставив перед своими чадами вазочки с мороженым, оживленно что-то рассказывали друг другу, а ближе к открытому окну расположилась веселая компания молодежи, которая больше налегала на пиво.
