— А мужчина на фотографии?
Она выглядит печальной, когда рассматривает снимок, потом ставит его на стол и тихо говорит:
— Раньше я была бы рада рассказать тебе о нем. По крайней мере два раза я пыталась это сделать.
— Мне очень жаль, — в который уже раз повторяет он, чувствуя себя полным ничтожеством. — Теперь я слушаю.
— Кажется, ты говорил, что тебе нужно успеть на самолет, — бросает она.
— Верно. — Он кивает и идет к двери. — Мне очень, очень жаль и ужасно стыдно, я сам себе противен. — И Джастин вдруг понимает, что говорит это от чистого сердца. — Со мной сейчас происходят очень странные вещи.
— А ты знаешь хоть одного человека без проблем? Мы все время от времени вынуждены окунаться в дерьмо, Джастин.
Только, пожалуйста, не надо погружать меня в свое.
— Все правильно. — Он снова кивает и еще раз смотрит на нее с извиняющейся и смущенной улыбкой, затем выходит из ее кабинета и бежит вниз по лестнице к машине, продолжая ощущать собственное ничтожество.
Глава тридцать пятая
Что это? — Не знаю. — Просто протри его.
— Нет, сам протри.
— Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?
— Да, возможно.
— Что значит «возможно»? Либо видела, либо нет.
— Не умничай!
— Я не умничаю, просто пытаюсь понять, что это. Думаешь, это можно отчистить?
— Не знаю, давай спросим Джойс.
Я слышу, как Линда и Джо тихо переговариваются в холле. Я предоставила их самим себе и стою на небольшой кухне, пью черный кофе, смотрю на мамин розовый куст в конце сада и вижу Джойс и Конора, жарким летом принимающих солнечные ванны на траве под грохот радио.
— Джойс, можно тебе кое-что показать?
— Конечно.
Я ставлю на стол чашку, прохожу мимо призрачного Конора, делающего свою знаменитую лазанью, мимо призрачной Джойс в пижаме, сидящей в любимом кресле с батончиком «Марс» в руке, и выхожу в холл. Они стоят на коленях, рассматривая пятно у лестницы. Мое пятно.
— Может, это вино, — говорит Джо, глядя вверх на меня. — Хозяева что-нибудь говорили о пятне?
— Э-э… — Ноги у меня мелко трясутся, и на секунду мне кажется, что сейчас у меня подогнутся колени. Я протягиваю руку, чтобы ухватиться за перила, и делаю вид, что наклоняюсь и внимательно его рассматриваю. Закрываю глаза:
— Насколько я знаю, его уже несколько раз чистили. Вы хотите оставить ковровое покрытие?
Линда задумывается, с гримаской осматривает лестницу и все вокруг, оценивая мои декораторские решения, морщит нос:
— Нет, полагаю, нет. Думаю, деревянный пол будет прекрасно смотреться. Ты согласен? — обращается она к Джо.
— Ага, — кивает он. — Например светлый дуб.
— Вот именно, — соглашается она. — Нет, не думаю, что мы оставим ковровое покрытие.
Я не собиралась сознательно скрывать от них информацию о владельцах, в этом нет никакого смысла, потому что они все равно увидят фамилию в контракте. Думала, они знают, что это мой дом, но, оказывается, они этого не поняли, а мне не хотелось ставить их в неловкое положение, сообщая об этом сейчас, когда они отмечают недостатки в убранстве, планировке комнат, странные запахи и звуки, к которым они не привыкли, а я даже не замечала.
— Похоже, вам тут нравится. — Я улыбаюсь, глядя на их радостные лица, раскрасневшиеся оттого, что они наконец нашли место, где чувствуют себя как дома.
— Так и есть, — улыбается Линда. — Вы же знаете, у нас были нелегкие времена. Теперь все наладилось, нам нужно выбраться из старой квартиры, найти что-то побольше. И как можно скорее, принимая во внимание, что семья увеличивается, вернее, пока только я увеличиваюсь, — нервно шутит она, и я замечаю маленькую выпуклость под ее рубашкой.
— О, здорово… — Комок в горле, снова дрожь в коленях, слезы в глазах.
Пожалуйста, пусть все поскорее закончится, пожалуйста, пусть они отведут от меня глаза. Они тактичные люди и именно так и поступают. — Отлично, поздравляю! — бодро произносит мой голос, и даже я слышу, насколько неискренне он звучит.
— Так что та комната наверху будет как раз кстати. — Джо кивает в сторону детской.
— О, конечно, это просто чудесно! — Я восторгаюсь и лицемерю до самого конца нашего разговора.
— Не могу поверить, что они не захотели забрать ничего из мебели, — говорит Линда, оглядываясь вокруг.
— Ну, они оба переезжают в меньшие помещения, так что их вещи просто туда не поместятся.
— Они вообще ничего не берут?
— Ничего, кроме розового куста из сада за домом. — Я улыбаюсь.
И чемодана воспоминаний.
Джастин с тяжким вздохом вваливается в машину.
— Что с вами случилось?
— Ничего. Не могли бы вы теперь отвезти меня прямо в аэропорт? Я немного опаздываю. — Джастин прикрывает ладонью лицо, ненавидя себя, эгоистичного жалкого человека, в которого он превратился. Да, они с Сарой не подходили друг другу, но какое право он имел использовать ее таким образом, тянуть за собой в бездну отчаяния и эгоизма?
— У меня есть кое-что, что поднимет вам настроение, — говорит Томас, протягивая руку к бардачку.
— Нет, я сейчас не… — Он замолкает, увидев, что Томас достает из бардачка знакомый конверт и протягивает ему, на заднее сиденье.
— Откуда это у вас?
— Мне позвонил босс, велел передать вам, прежде чем вы доедете до аэропорта.
— Ваш босс. — Джастин подозрительно щурится. — Как его зовут?
Томас какое-то время молчит.
— Джон, — наконец отвечает он.
— Джон Смит? — спрашивает Джастин с плохо скрываемым сарказмом.
— Вот именно.
Понимая, что он не получит от Томаса никакой информации, он снова смотрит на конверт. Он вертит его в руке, пытаясь решить, открывать или нет. Он может оставить его нераспечатанным и не длить эту странную историю, вернуть свою жизнь в прежнее русло, больше не обманывать людей, не использовать их. Встретить милую женщину, наладить с ней отношения…
— Ну? Вы не собираетесь его открывать? — спрашивает Томас.
Джастин продолжает рассматривать конверт.
— Может быть, — задумчиво отвечает он.
Папа открывает мне дверь, он в наушниках, в руке плеер. Оглядывает меня с головы до ног.
— О, ты сегодня чудесно выглядишь, Грей-си!!! — кричит он во весь голос. Мужчина, выгуливающий собаку на другой стороне улицы, оборачивается на нас. — Где ты была?!!
Я улыбаюсь, испытывая наконец-то слабое облегчение. Прижимаю палец к губам и вынимаю наушники у него из ушей.
