— Какое несчастье вы имеете в виду, мистер Конвей?
— Ах, моя Грейси…
— Джойс.
— Да, спасибо. Моя Джойс… она сейчас переживает тяжелый период. Понимаете, несколько недель назад она потеряла ребенка. Она долгие годы пыталась забеременеть от одного парня, который играет в теннис в коротеньких белых шортах, и все наконец наладилось, но с ней случилось несчастье — понимаете, она упала и потеряла малыша. И саму себя немного потеряла, если говорить правду. И мужа потеряла всего на прошлой неделе, только не стоит ее из-за этого жалеть. Да, она что-то потеряла, но, имейте в виду, она и приобрела что-то такое, чего у нее никогда не было. Не могу толком понять, что же это, однако не думаю, что это что-то плохое. Видите, как-то у нее все в жизни не слишком правильно складывается, и какой бы я был отец, если б отпустил ее одну в таком состоянии? У нее нет ни работы, ни ребенка, ни мужа, ни матери, а скоро не будет и дома. Так что если она хочет поехать в Лондон отдохнуть, пусть даже для меня это как гром среди ясного неба, то она имеет полнейшее право поехать, и никто не должен ей мешать… Нате, возьмите мою чертову кепку. Моя Джойс хочет поехать в Лондон, и вы, ребята, должны ее пустить. Она хорошая девочка, в жизни ничего плохого не сделала. Сейчас, мне сдается, у нее ничего не осталось, кроме меня и этой поездки. Так что возьмите. Если мне придется идти без кепки, ботинок, ремня и пальто, что ж, я согласен, но моя Джойс не поедет в Лондон без своего папы.
— Мистер Конвей, вы же знаете, что, после того как пройдете через металлоискатель, вы получите свою одежду обратно?
— Что?! — слышу я папин возмущенный голос. — Какого же черта она мне об этом не сказала? Столько суеты — и все попусту! Честное слово, иногда кажется, что Джойс сама ищет неприятностей на свою голову. Ладно, парни, вы можете забрать мои вещи. Как вы думаете, мы еще успеем на самолет?
Едва брызнув, слезы мои мгновенно высыхают. И вот дверь моей камеры открывается, молодой офицер коротко мне кивает, и я — свободная женщина.
— Дорис, я не позволю тебе двигать плиту по кухне. Эл, скажи ей.
— Почему это? — возмущается Дорис.
— Дорогая, во-первых, она тяжелая, во-вторых, она газовая. У тебя нет подготовки для того, чтобы перемещать кухонную технику, — объясняет Эл, готовясь откусить от пончика.
Дорис выхватывает у него пончик, и Эл начинает печально слизывать джем с пальцев. Размахивая пончиком, она заявляет:
— Вы оба, похоже, просто не понимаете, что теорией и практикой фэн-шуй доказано: плита не должна располагаться напротив двери. У того, кто будет готовить на этой плите, может возникнуть инстинктивное желание оглянуться на дверь, а это создаст ощущение беспокойства, которое может привести к несчастному случаю.
— Видимо, безопаснее всего для папы будет вообще убрать плиту.
— Господи, не пора ли вам оставить меня в покое! — вздыхает Джастин, садясь на новый стул у нового кухонного стола. — Комнаты нужно было покрасить и поставить в них немного мебели, а ты, Дорис, готова тут все с ног на голову перевернуть в соответствии с какими-то высосанными из пальца теориями!
— Как у тебя язык поворачивается говорить такое! — бушует Дорис. — Да будет тебе известно, даже Дональд Трамп следует законам фэн-шуй.
— А, тогда ладно, — хором отзываются Эл с Джастином.
— Не вижу ничего смешного! — Дорис переводит дыхание и внезапно набрасывается на Эла: — Тебе, мой котик, никогда не стать миллионером, покуда ты лопаешь столько пончиков, что не можешь подняться по лестнице, не устраивая на полпути обеденного перерыва!
Бэа, напуганная этой бурей эмоций, прячется за Джастина, и тот говорит ей, еле сдерживая смех:
— Пошли, дорогая, давай уйдем отсюда, пока дело не дошло до драки.
— Куда это вы собрались? Можно мне с вами? — спрашивает Эл.
— Я иду к дантисту, а у Бэа репетиция перед сегодняшним выступлением.
— Удачи, блондинка! — Эл треплет племянницу по волосам. — Мы будем тебе хлопать.
— Спасибо. — Бэа с недовольной гримасой поправляет прическу. — О, кстати, это мне кое о чем напомнило. Та женщина, что позвонила из Ирландии, Джойс, да?
Что, что, что?
— Да, ее зовут Джойс. Но о чем ты?
— Она знает, что я блондинка.
— Откуда это? — с удивлением спрашивает Дорис.
— Сказала, что просто угадала. Но это еще не все. Перед тем как повесить трубку, она сказала: «Удачи на вашей балетной премьере».
— Ну и что тут такого? — пожимает плечами Эл.
— Да то, что я потом стала вспоминать наш разговор и уверена: я и слова не сказала о том, что мне предстоит выступление в балете.
Джастин с беспокойством смотрит на Эла: его тревожит, что в эту историю оказалась вовлечена его дочь.
— Что ты об этом думаешь, Эл?
— Думаю, тебе следует быть осторожным, братишка. Может, у этой женщины шариков не хватает. — Он встает и направляется в кухню, потирая живот. — Кстати, там в холодильнике были очень вкусные сырные шарики.
Не встретив понимания у брата, Джастин с надеждой смотрит на дочь:
— Она говорила как человек, у которого шариков не хватает?
— Не знаю, — пожимает плечами Бэа. — А как должны говорить такие люди?
Джастин, Эл и Бэа одновременно переводят взгляд на Дорис.
— Что?! — взвизгивает та.
— Нет. — Бэа смотрит на отца и энергично трясет головой. — Совершенно не похоже.
— Для чего это, Грейси?
— Это гигиенический пакет.
— А это зачем?
— Чтобы повесить твое пальто.
— Почему здесь эта штука?
— Это столик.
— Как его опустить?
— Открыв запор сверху.
— Сэр, пожалуйста, оставьте столик закрытым до взлета.
Пауза.
— Что делают вон те люди, там, снаружи?
— Загружают багаж.
— А это что за агрегат?
— Катапультируемое кресло для людей, задающих три миллиона вопросов.
— Нет, правда, что это?
Механизм, при помощи которого откидывается твое кресло.
— Сэр, не могли бы вы оставить кресло в вертикальном положении, пока мы не взлетим? Пожалуйста.
Пауза.
— Что включает эта кнопка?
— Вентилятор.
— А эта?
— Лампочку.
— А вон та?
— Да, сэр, я могу вам чем-то помочь?
— Э-э нет, спасибо.
— Вы нажали на кнопку вызова стюардессы.
