— Вы говорили ей, что чувствуете стресс?
— Нет, — рассмеялся Джек, — я не рассказываю Глории о таких вещах.
— Почему?
— Потому что у нее на все есть ответ, и она всегда готова все уладить.
— Вас это не устраивает?
— Нет. — Он покачал головой. — Мне не нужно, чтобы за меня кто-то что-то улаживал.
— А что нужно улаживать?
Джек пожал плечами, не желая углубляться в эту тему.
Доктор Бартон надолго замолчал, и Джеку действительно показалось, что на него что-то давит.
— Улаживать нужно то, что происходит вокруг нас, — ответил он в конце концов.
Доктор Бартон все так же молчал.
— Вот… — Он снова напрягся. — Вот я и пытаюсь это сделать.
— Вы пытаетесь уладить то, что происходит вокруг вас, — повторил доктор Бартон.
— Я так и сказал.
— А Глории это не нравится.
И за это доктору Бартону платят бешеные деньги, с недоумением подумал Джек.
— Нет. — Он покачал головой. — Она считает, что я просто должен делать свое дело и выбросить все остальное из головы.
Он вовсе не собирался рассказывать всего, вроде бы пока беседа протекала вполне невинно. Во всяком случае, Джек еще ничего не выболтал.
— Что же именно вы должны выбросить из головы?
— Донала, — медленно выговорил Джек, не зная, стоит ли продолжать.
Может, если он все объяснит, доктор Бартон согласится с ним и он получит хотя бы одного союзника.
— И все остальные родственники тоже. Они хотят забыть его, отпустить, избавиться от него. А я так не считаю, понимаете? Он — мой брат. Глория смотрит на меня как на психа, когда я пытаюсь ей объяснить.
— Ваш брат Донал умер?
— Нет, конечно, — ответил Джек, поразившийся нелепости вопроса. — Но все вокруг ведут себя так, будто он действительно умер. А он всего лишь пропал без вести. Всего лишь, — горько усмехнулся Джек, устало потирая лицо. — Временами мне кажется, было бы проще, знай я, что он действительно умер.
Потом наступила тишина, и Джек почувствовал, что ее нужно чем-то заполнить. И он начал рассказ, подкрепляя каждый его пункт ударом кулака по ладони.
— Он исчез в прошлом году, в ночь своего двадцатичетырехлетия. — Бам! — Он взял деньги в банкомате на О'Коннел-стрит в 3.08 утра в пятницу. — Бам! — В 3.30 его видели на набережной Артура. — Бам! — А потом его уже больше никто не видел. Как же можно с этим смириться? — спросил он. — Как можно продолжать жить, если твой брат находится неизвестно где и ты понятия не имеешь, может, ему плохо и он нуждается в твоей помощи? Ну как же, черт возьми, можно согласиться с тем, что все постепенно приходит в норму? — Он по-настоящему разозлился. — И почему они ждут, что меня будет волновать работа — сорок часов знай себе загружай корабли? Сорок часов таскай какие-то ящики, в которых лежит неизвестно что и которые поплывут куда-то, где я никогда не бывал и никогда не буду. Почему эта работа важнее поисков брата? Как можно перестать без конца оглядываться, если в тебе постоянно живет надежда, что вот сейчас ты его где-нибудь заметишь? Почему, куда бы я ни пошел и кого бы ни спросил, всегда слышу один и тот же ответ?
Его голос зазвучал громче:
— Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего не знает. В этой стране живет пять миллионов человек, сто семьдесят пять тысяч из них в графстве Лимерик, а пятьдесят пять в городе Лимерик. Как же, черт побери, так получилось, что никто, ни единый человек, ни разу не встретил где-нибудь моего брата? — Он задохнулся и замолчал, чувствуя, как дерет горло. Глаза наполнились слезами, которым он изо всех сил пытался помешать пролиться.
Доктор Бартон не спешил прерывать молчание, давая Джеку успокоиться. Он подошел к кулеру, налил холодной воды и протянул стаканчик Джеку.
Джек хлебнул воды и снова заговорил:
— Она много спит, понимаете? Всякий раз, когда я нуждаюсь в ней, она спит.
— Глория?
Джек кивнул.
— У вас трудности со сном?
— У меня столько идей, мне нужно просмотреть так много бумаг и изучить столько отчетов. Меня одолевают разные мысли, и я просто не в состоянии их отключить. Я должен найти его. Это — как наваждение, оно грызет и грызет меня.
Доктор Бартон понимающе кивнул — вовсе не снисходительно, как ожидал Джек, а так, как если бы он действительно понимал. Получалось, будто проблемы Джека перестали быть его личными проблемами, а стали общими, и пришло время вместе обсудить их.
— Знаете, Джек, вы не единственный, кто так все воспринимает и живет в постоянном напряжении. После психологической травмы вроде вашей всегда можно ждать подобной реакции. Вам советовали поговорить с психотерапевтом после исчезновения брата?
Джек скрестил руки на груди.
— Да, полицейские на что-то такое намекали. Я уж устал каждый день вытряхивать из почтового ящика буклеты и листовки с приглашением присоединиться к группам «страждущих» — так они это называют. — Он помахал рукой, как бы сметая воображаемые листки. — Меня это не интересует.
— Вообще-то нельзя сказать, что это пустая трата времени. Вы бы узнали, что таких людей много, — тех, кто страдает из-за утраты близкого человека… Или из-за потерянной вещи, — пробормотал он, скорее всего, сам себе.
Джек смущенно взглянул на доктора Бартона.
— Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Пропавшие вещи меня не волнуют, у меня проблема с братом. Мои родственники тоже потеряли близкого человека, но ни один из них не переживает случившееся так, как я. Не могу себе представить ничего хуже, чем усесться в кружок с чужими людьми и начать вести те же разговоры, что и дома.
— Глория, похоже, поддерживает вас, и вам бы стоило это признать. Она наверняка тяжело переживает утрату Донала. К тому же, подумайте сами, она потеряла не только его, но и вас. Покажите ей, что цените ее, для нее это очень важно, я уверен. — В голосе доктора Бартона звучало искреннее сочувствие. Он поднялся и направился в противоположный угол комнаты, чтобы самому выпить воды.
Когда он вернулся к столу, то снова стал спокойным и холодноватым.
— Вы любите ее?
Джек помолчал, потом пожал плечами. Он больше ни в чем не был уверен.
— Моя мама любила повторять: прислушайся к своему сердцу, — засмеялся доктор Бартон, разряжая обстановку.
— Она тоже была психиатром? — улыбнулся в ответ Джек.
— Практически да, — подмигнул доктор Бартон. — Знаете, Джек, вы напоминаете мне одного человека, которого я очень хорошо знаю. — Его улыбка на миг стала печальной. — Так что вы намерены предпринять? — Он сверился с часами. — Учтите, у вас осталось всего несколько минут, чтобы рассказать мне об этом.
