Они с Артуром устроили себе запоздалый медовый месяц — отправились на Ямайку, в деревушку с поэтичным названием Мутпойнт ("Место встреч"). А по возвращении сняли просторную квартиру на Восточной 57-й улице в Манхэттене. Мэрилин обставила ее так же, как и все жилища, которые имела возможность обставлять по собственному вкусу, — белые стены, мебель в белых чехлах, белые шторы. И маленький белый концертный рояль. Каким-то чудом Мэрилин умудрилась раздобыть и вернуть себе память о детстве — тот самый музыкальный инструмент, принадлежавший когда-то Фредрику Марчу и купленный Глэдис Бейкер для своей дочки.
Эту квартиру на 13-м этаже небоскреба супруги и их друзья прозвали "Апартаментами Мэрилин". Казалось, что между ее обитателями воцарилась совершеннейшая идиллия и все плохое позабыто. Приятель Миллера Джим Проктор вспоминал: "Я думаю, что не видел двух других людей, которые так, до умопомрачения, были бы влюблены друг в друга…"
Мэрилин очень сдружилась с родителями мужа, Айседором и Августой, причем эта дружба пережила ее брак с Миллером. Она привязалась и к детям Артура, Мэри, Грейс, Джейн и Роберту, и нередко забирала их после уроков из школы и везла на прогулку. Она сама ходила каждое утро за продуктами. "Как будто у меня в этом мире есть реальная цель. Я не возражаю против этого, — говорила она в данном в то время интервью. — В последнее время мне кажется, что мне очень нравится эта простая жизнь". Говорила она и так: "Кино — это мой бизнес, а Артур — моя жизнь. Где он, там и я. Когда мы в Нью-Йорке, Артур — хозяин".
Кинозвезда проводила долгие часы на кухне, стряпая под руководством своего повара, и заботливо приносила горячий кофе в кабинет Артура, когда он работал. В то время Миллер написал несколько рассказов. В том числе и новеллу "Неприкаянные", которую позднее по совету Сэма Шоу переделал в сценарий фильма, куда вписал роль для Мэрилин. В планах у него также был сценарий римейка немецкой картины 1930 года "Голубой ангел". Мэрилин Монро в новом, американском "Голубом ангеле" должна была затмить саму Марлен Дитрих!
На самом деле, конечно, никто ничего не позабыл. Тревожащие воспоминания черным камнем лежали на дне души у каждого из беззаботно счастливых с виду супругов. Но оба искренне хотели, чтобы их союз удался. Похоже, несмотря ни на что, они все-таки действительно очень любили друг друга. Недаром же Мэрилин прожила в браке с Артуром четыре с половиной года — гораздо дольше, чем с кем-либо из двух других ее мужей.
Тем временем над компанией "Marilyn Monroe Production" сгущались тучи. Дело было в распрях между приближенными Мэрилин — Миллером, Страсбергами и Гринами. Искры летали еще на съемках "Принца и танцовщицы" в Лондоне, где присутствовала вся эта недружная компания. Артур, Ли и Пола, Милтон подозревали друг друга в корысти, в намерении погреть руки возле славы и состояния Монро, в желании заполучить контроль над управлением "ММР" — и над самой Мэрилин.
В итоге Миллеру удалось восстановить жену против Милтона Грина — верного Милтона, может быть, и вправду не совсем бескорыстного, но в свое время не жалевшего для Мэрилин ни сил, ни денег и не остановившегося перед тем, чтобы заложить ради нее свой дом.
Грина вышвырнули из компании, создание которой было его идеей, и Артур поставил на его место "своего человека".
12—24 мая 1957 года в Вашингтоне шел суд над Артуром Миллером. Если бы его адвокаты не сумели защитить клиента от обвинения в неуважении к закону, Миллера могли бы посадить на два года в тюрьму и взыскать с него штраф в размере двух тысяч долларов.
Мэрилин тоже защищала мужа — уже тем, что полностью и безоговорочно встала на его сторону, хотя это грозило ее карьере, тем, что отправилась с ним в Вашингтон и представала перед прессой живым олицетворением невинности в белоснежном одеянии.
Позже, в 1960 году, она скажет в интервью: "Некоторые ублюдки в Голливуде хотели, чтобы я бросила Артура, они говорили, что он погубит мою карьеру. Они родились трусами и хотели бы, чтобы и другие были подобны им. Одна из причин того, почему я хочу победы Кеннеди, состоит в том, что Никсон причастен к происшедшему".
(Самое абсурдное, пожалуй, донесение в досье, составленном ФБР на Мэрилин Монро, гласило, что брак актрисы с Миллером был фиктивным и устроили его коммунисты для удобства финансирования американской компартии из-за границы.)
Миллер был признан виновным, но его адвокаты подали аппеляцию и спустя год добились полного оправдания.
Мэрилин по-прежнему прилежно посещала психотерапевтические сеансы. В Лондоне прилетевшая к пациентке, как было и на съемках "Автобусной остановки", Маргарет Хохенберг свела ее со своей подругой, дочерью и продолжательницей дела Зигмунда Фрейда Анной. А теперь другая нью-йоркская приятельница Анны Фрейд, Марианна Крис, вытеснила саму Хохенберг.
Польза, которую извлекла Монро из лечения у доктора Крис, довольно сомнительна. Впрочем, не до конца понятно, приносили ли актрисе сеансы психотерапии пользу вообще. И Хохенберг, и Анна Фрейд, и Крис, и другие их коллеги с головой окунали пациентку в ее печальное детство. Мэрилин позже жаловалась, что чувствует себя так, словно вращается по кругу. "Меня все время спрашивали, что я тогда ощущала и почему, по моему мнению, мать поступила именно так, — словом, выясняли не то, куда я движусь, а где нахожусь сейчас. Но я и так знаю, где нахожусь. А мне бы хотелось знать, могу ли я это использовать невзирая на то, куда движусь!"
Возможно, не так уж неправ был Билли Уайлдер, когда говорил: "В этом мире существуют замечательные плутишки, подобные Монро. В один прекрасный день они оказываются на кушетке психоаналитика и выходят от него мрачными, зажатыми существами. Для Монро лучше не пытаться исправиться. Ее очарование заключается в том, что у нее обе ноги левые".
(Верно и то, что с тех пор как существуют психотерапии и психоанализ, всегда находятся те, у кого они вызывают скепсис в принципе.)
Вернувшись из Вашингтона, Мэрилин и Артур сняли дом в Амангасетте, прелестной старинной деревушке на Лонг-Айленде. Здесь Мэрилин подолгу наслаждалась одиночеством, читая, гуляя по берегу или рисуя акварелью, а когда хотела — навещала живших неподалеку Ростенов. Артур каждый день ходил с ней на пляж. Тем летом Мэрилин выглядела то весело-взбудораженной, то грустной и растерянной. В июле она сказала мужу, что беременна.
Ей отчаянно хотелось родить этого ребенка, ребенка Артура. Неизвестно, стала бы ли она лучшей матерью, чем Глэдис Бейкер или Делла Монро, но детей Мэрилин очень любила, обожала возиться с маленькой Патти Ростен, с Джейн и Робертом Миллерами, с дочкой Уайти Снайдера. Она была убеждена, что носит под сердцем девочку. Она придумывала ей имя. Она представляла себе, как ее дочь будет играть на маленьком белом рояле, переехавшем из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.
"Когда я была маленькой, никто из множества людей, с которыми я жила, не говорил, обращаясь ко мне: "Милая". Я хочу, чтобы моя маленькая девочка все время улыбалась. Всем маленьким девочкам нужно говорить, какие они милые, и я собираюсь все время говорить это своей дочке".
