Будучи студентом физико-математического факультета Московского университета, Людвиг Фёдорович Нагель в 1886 году за участие в студенческих беспорядках угодил в Бутырскую тюрьму. Его невеста, Вера Петровна Соколова, слушательница Высших женских курсов, подала прошение на разрешение о венчании. Разрешение было получено, и молодые обвенчались в тюремной церкви.
Пробыв более года в тюрьме, Л. Ф. Нагель был выслан за границу без права возвращения в Россию. Он обосновался вместе с женой в Лондоне, стал работать инженером на шоколадной фабрике.
Людвиг Фёдорович постоянно поддерживал связь с революционерами из России, активно помогал политическим эмигрантам, возглавляя Бюро труда при Герценовском кружке (так назывался культурно-бытовой центр русской эмиграции).
Каким увидела шестнадцатилетняя Мария, старшая дочь Нагеля, Алексея Новикова, моряка и революционера, человека, прошедшего войну и плен, моложе которого она была почти вдвое? Вот как напишет об этом Мария Людвиговна Новикова по прошествии многих лет: «Внешность его была незаурядной: среднего роста, широкий в плечах. Взгляд его серых глаз был крайне вдумчив, и в них виднелась глубокая грусть. Чувствовалось, что этот человек много пережил в своей жизни и привык над многим задумываться. Крайнюю застенчивость его можно было объяснить тем, что он мало встречался с людьми интеллигентного круга и чувствовал некоторую неловкость, разговаривая с ними. Одет он был бедно».
Надо сказать, что к своим шестнадцати годам Мария была вполне взрослым, сложившимся человеком. После смерти матери ей пришлось вести хозяйство, заботиться об отце и двух младших сёстрах. А когда в результате несчастного случая Людвиг Фёдорович временно потерял трудоспособность, его старшая дочь должна была думать и о том, как прокормить семью. Она поступила на службу в технический отдел фирмы «Ронсо», которая занималась производством пишущих, ротаторных и копировальных машин. Кроме того, Мария продолжала прилежно учиться — теперь уже в вечерней школе.
Была ли это любовь с первого взгляда? Вполне определённо на эту тему никто из супругов Новиковых в течение жизни не высказался, но то, что эти двое друг другу сразу понравились, — факт. И потребовалось совсем немного времени, чтобы симпатия переросла в большую и крепкую, на всю жизнь, любовь. Но впереди будет ещё так много «странствий и скитаний»… Вот вспоминается Высоцкий, и всё тут. Хотя никакого, казалось бы, отношения… А может, «я не выношу дряблости человеческой души»? Эти слова Новиков-Прибой в своё время вложит в уста одного из своих героев, а вся его жизнь подтвердит, что под этим девизом он прошагает своей твёрдой морской походкой «до самого до края». Не под этим ли девизом жил всю жизнь и Высоцкий? Но это так, к слову.
Итак, «волшебная невидимая нить» довольно скоро протянулась между простым русским матросом без знания английского и утончённой барышней, рождённой в Париже, выросшей в Лондоне и очень плохо говорившей по-русски. Однако ни эти обстоятельства, ни разница в возрасте (14 лет) не стали для них препятствием…
Кстати, у Перегудова в его «Повести о писателе и друге» очень мило и романтично повествуется о том, как Алексей Новиков случайно увидел на одной из лондонских улиц удивительную девушку «с пушистыми волосами, лукаво-застенчивым взглядом красивых глаз», как этот образ «неотступно стоял перед его глазами» и как только после этого произошло знакомство у Нагеля. Почему бы и нет? Очень симпатично. К тому же Перегудов писал художественное произведение…
Однако зеленовато-серые глаза Марии действительно заворожили Алексея, и он стал всё чаще появляться в квартире Людвига Фёдоровича. А Марию завораживали рассказы Новикова о России. «Он часто рассказывал мне о родине, — будет вспоминать об этом Мария Людвиговна, — о любимом русском народе, я слушала с большим интересом и вниманием. Он говорил с такой любовью, с такой верой в великое и светлое будущее России, что я стала ещё больше любить эту страну, в которой я, русская, никогда не была».
В результате общения плохой русский Марии Нагель заметно улучшался и крепла мечта когда-нибудь попасть в загадочную и притягательную Россию.
Не забудем, что в Англию Алексей Новиков прибыл для продолжения революционной работы под руководством В. П. Костенко, который в 1908 году был командирован в Англию в качестве наблюдающего за постройкой для России броненосного крейсера «Рюрик». Костенко входил в Центральное военно-организационное бюро партии социалистов-революционеров, отвечал за революционную пропаганду в армии и на флоте. На «Рюрике» ему удалось создать довольно серьёзную подпольную организацию, во главе которой стоял комитет из тридцати человек, а около него группировалось до двухсот матросов. В 1908 году Костенко свёл приехавших в Лондон Савинкова, Азефа и Карповича с матросами крейсера Авдеевым, Поваренковым и Котовым для переговоров о покушении на царя при ожидавшемся посещении им крейсера.
Установив связь с Костенко, Алексей Новиков отправляется через некоторое время в Глазго, где достраивался «Рюрик», и активно включается в революционную работу. Агитационная пропаганда велась на двух снятых квартирах: одна из них служила библиотекой, куда матросы приходили в свободное время читать книги и газеты, в другую допускались только те, кому доверяли и с кем можно было открыто говорить на тему грядущей революции в России, им читались лекции, наиболее надёжных снабжали нелегальной литературой. Созданная на крейсере подпольная организация набирала силу.
Параллельно с революционным просвещением матросов Алексей Новиков упорно продолжает заниматься самообразованием. Неоценимую помощь в этом ему оказывает пособие Н. А. Рубакина «Среди книг», изданное в 1906 году в России.
На рубеже XIX–XX веков имя Николая Александровича Рубакина (1862–1946) было хорошо известно читающей России. Публицист, библиограф, автор множества научно-популярных книг, которые издавались миллионными тиражами, он всю свою жизнь отдал делу просвещения народа. Получив прекрасное образование в университете сразу на трёх факультетах: физико-математическом (естественное отделение), юридическом, историко-филологическом, — все свои силы и время он отдавал книгам, причём не только их чтению и написанию, но и изучению влияния книги на человека, заложив таким образом основы новой науки — библиопсихологии. Его книги по всем отраслям знаний (литература, история, право, естествознание и др.) стали доступными учебниками для самообразования простых людей, не имеющих возможности учиться в университетах.
По словам Л. Разгона, одного из биографов Рубакина, «им владела абсолютная и непоколебимая вера в могущество самообразования». И этой вере соответствовал выдвинутый Рубакиным ещё в пору романтической юности лозунг «Да здравствует книга, могущественнейшее орудие борьбы за истинность и справедливость!». Рубакинская борьба за справедливость не раз пресекалась властями: начиная с 1895 года его на время высылали из Петербурга то в Рязань, то в Крым, то в Новгород. В 1904 году он был выслан по приказу министра внутренних дел Плеве за границу «навсегда». Затем, после смерти министра, Рубакин вернулся в Россию, правда, всего на два года.
Самое известное пособие Рубакина «Среди книг» переиздавалось и в дореволюционной, и в советской России десятки раз. Истинный просветитель, настоящий подвижник, Рубакин создал две уникальные библиотеки. Первую, в 130 тысяч томов, он безвозмездно передал «Лиге образования» в Петербурге в 1907 году, а вторую, в 100 тысяч томов, собранную им за 40 лет жизни в Швейцарии (с 1907 года до конца жизни), завещал советской России (в Российской государственной библиотеке она и по сей день составляет особый фонд — фонд Рубакина).
