– Надо. – Сергей прочитал с листа: – «Антон Иванович Мельников, в скобках – директор лагеря, сказал, что он повезет домой Татьяну Санжак, в скобках – нашу одноклассницу. Мы вышли из машины и направились к дому Терехиной. Когда подошли к подъезду, я попрощался и ушел. Мы с Терехиной вышли из машины, а Кирилл Мельников остался с отцом».
– Я ничего не помню! – выкрикнул Балабанов.
– Ответь мне только на один вопрос. Откуда взялась фраза: «Мы с Терехиной вышли из машины, а Кирилл Мельников остался с отцом»?
– Решил помучить меня? – на смену недовольству Семена пришла злость. – Останови машину! Я выйду!
– Не остановлю, – спокойно сказал Сергей. – Пока не договорим, не остановлю.
Немного помолчав, Балабанов все же заговорил:
– Следователь писал протокол с моих слов. Там внизу есть приписка: с моих слов записано верно. Сам знаешь. Не мне тебе говорить. Дело давнее, точнее не помню.
– Вот что, Сеня. Когда я читал протокол, буквально споткнулся об эту фразу. Сразу сообразил, здесь что-то не так.
– Брось ты это дело, Серега! Дело давнее. О чем еще говорить?
– Пойми, каждый раз, читая протокол, я вижу, о чем думал следователь, вставляя ту или иную фразу. На этом я, как говорится, собаку съел.
– Ну и что в протоколе не так?
– Фраза: «Мы с Терехиной вышли из машины, а Кирилл Мельников остался с отцом» – стоит не на том месте. Она должна была быть написана раньше. Словосочетание «вышли из машины» встречается дважды. И здесь тоже логика и очередность событий нарушены. Так делают, чтобы скрыть правду. Если хочешь знать, я бы написал: «Антон Иванович Мельников сказал, что он повезет домой Татьяну Санжак. Кирилл остался с отцом, а мы с Терехиной вышли из машины и направились к дому Терехиной. Когда подошли к подъезду, я попрощался и ушел».
– Не вижу особой разницы, – нехотя обронил Балабанов.
– Разница большая, – возразил Сергей. – В первом случае описание действий участников событий задваивается и ходит по кругу. Моя формулировка описывает все четко.
– К чему ты клонишь? Намекаешь на то, что в деле замешан Кирилл Мельников?
– А как по-твоему?
Семен опустил голову и тихо произнес:
– Не хочу говорить. Все равно ничего не изменишь.
– Значит, это правда?
Он кивнул.
– Кирилл вышел из машины и пошел вместе с нами.
– Зачем ты соврал? Тебя били?
– Тогда еще нет. – Семен покачал головой. – Просто следователь Клейменов сказал: друзей подставлять плохо. А я был идиотом. Поверил.
– Вот так просто? – Сергей зло усмехнулся.
– Мне было шестнадцать…
– И ты не понимал, к чему это ведет?
– Нет, не понимал. Клейменов сказал, что мне ничего не будет. А потом со мной разговаривал Антон Иванович Мельников.
– Что он сказал?
– Просил за Кирилла.
– Чтобы ты подтвердил, что он остался в машине и уехал с отцом?
– Да.
– Вот черт! – Сергей сбросил скорость. – Да что же это такое!.. Он же наш учитель.
– Сын был дороже.
– Теперь расскажи подробно, что было после того, как вы трое вышли из машины Антона Ивановича?
– У Лилиного подъезда стало ясно, что я – третий лишний.
– Ты ушел?
– Да. А Кирилл с Лилей остались. Я видел, как они сидели в подъезде на подоконнике и, кажется, целовались.
– Значит, ты не сразу ушел домой?
– Чуток постоял. Обидно было, что я не на месте Кирилла. Потом во двор с собакой вышел Ванька Федотов.
– Ночью? – Дуло посмотрел на Семена.
– Сам знаешь, собаки не ждут, когда им нужно на улицу.
– Значит, вы были с Федотовым?
– На фиг он нужен, Высерок Куриный. Я сразу ушел.
– Не понимаю… – Сергей пристально смотрел на дорогу. – Почему в материалах уголовного дела ни разу не упоминается его имя?
– А ты догадайся. Ведь именно после того, как я сказал на допросе, что видел ночью Федотова, меня стали бить.
– Я понял. Папаша подсуетился. Позвонил куда надо, переговорил с прокурором или с гражданином Клейменовым.
– Про этого гада вообще говорить не хочу. Я ему как отцу поверил. А потом двенадцать лет отсидел ни за что.
Немного помолчав, Сергей Дуло мрачно заметил:
– Запутанная история. И, главное, концов не найти.
– Бросай это дело, Серега. Прошло – и быльем поросло. – Балабанов взглянул в окно и сказал: – Останови, мне сюда.
* * *
Сергей въехал в знакомый двор, припарковал машину и вышел. Отыскал нужный подъезд и проник туда вслед за какой-то старухой. Опасливо оглянувшись, она юркнула в квартиру первого этажа. Сергей поднялся на четвертый, встал перед дверью и нажал кнопку звонка.
– Кто?!
– Откройте, пожалуйста.
– Фамилия?!
– Дуло.
– К глазку подойди!
Сергей встал ровно посередине и «предъявил» лицо.
Звякнули замки, дверь открылась, и на площадку вышел Клейменов.
– В дом не пущу! – произнес он.
Сергей смотрел на его постаревшее лицо и вспоминал того пьющего следователя, который ради развлечения мочился в соседних подъездах. Теперь он выглядел вполне респектабельным пожилым человеком.
– Что нужно? – спросил Филипп Филиппович.
– Есть вопрос по делу об убийстве Лилии Терехиной. Помните такую?
– Ну?
– Я изучил материалы.
– Ко мне какие вопросы?
– Ну как же… Вы как следователь вели это дело.
– Когда это было…
– Только не говорите, что вы ничего не помните.
– Помнить – помню, а говорить с тобой не хочу.
– Почему вы скрыли тот факт, что с Терехиной, кроме Балабанова, был Кирилл Мельников? К вам обращался его отец?
– Ну ты наглец!.. – Клейменов опустил взгляд и тяжело покачал головой, словно удивляясь, что Сергей посмел к нему явиться.
Тот повторил:
– Не слышу ответа…
– А ну пошел отсюда прочь! – Клейменов толкнул Дуло в грудь, отбросив его к противоположной двери.
Сергей в ответ двинул его всем корпусом. Филипп Филиппович влетел обратно в свою квартиру и навзничь упал на пол:
– Полиция!
Сергей шагнул в квартиру Клейменова и захлопнул за собой дверь.
– Заткнись, сволочь!
