— Допустим, Максимов оставался на своем рабочем месте, но он мог пустить в офис сообщника.
— Таня, почему ты не хочешь поверить в то, что Котлярова виновна в убийстве Кулика? Во-первых, она сама в этом призналась. Во-вторых, на пистолете были ее отпечатки пальцев. В-третьих, у нее был мотив… Не за то ты, Таня, взялась дело, не за то!
— А какой у Вари был мотив? — поинтересовалась я.
— Там такое… — щелкнул языком Мельников, интригуя меня. — Я обещал, что никому об этом не расскажу. Просто поверь мне на слово, искать другого убийцу — терять время. Это — Котлярова!
— Андрей, неужели ты всерьез думаешь, что я, не услышав ни одного веского довода, поверю, что глубоко верующая, незлопамятная и даже в какой-то степени наивная девушка убила человека, да еще и преднамеренно?
— Могла бы мне и поверить. Мы с тобой не один год знакомы. Если я говорю, что ее вина доказана, значит, так и есть!
— И все-таки мне нужны подробности! — настаивала я.
— У меня сейчас планерка, это минут на тридцать-сорок. Подъезжай к райотделу, так и быть, после совещания я к тебе выйду. Поговорим в твоей машине. — Мельников отключился.
Доехать до места можно было минут за десять. Сидеть в машине и поглядывать на вход, мучаясь при этом догадками, мне не хотелось. Гораздо приятнее было испытывать муки неведения в уютном зале моей любимой кофейни, которая находилась примерно на полпути от офиса фирмы «XXI век» до Октябрьского РОВД. Туда я и поехала. Заказав чашечку эспрессо, я попыталась отгадать, что могло заставить Котлярову стрелять в своего босса, но в голову ничего путного не шло. Да и к чему было напрягать свой мыслительный аппарат, если через каких-то полчаса все и так станет известно!
— Привет! — сказал Мельников, подсев в салон моего авто. — Скажу тебе честно, я обещал Рузаеву, что не стану распространять информацию, которой он со мной поделился. Александр Иванович и мне ничего не сказал бы, если бы ему не понадобилась одна услуга с моей стороны…
— Какая услуга?
— Это наши с ним дела, — ушел от прямого ответа Андрей. — А что касается Котляровой, то она застрелила директора, потому что… тот склонял ее к сексу, причем, со слов подозреваемой, в извращенном виде…
— Неожиданно, — сказала я, пытаясь осмыслить услышанное. — Но где же она взяла пистолет?
— Это был пистолет самого Кулика. Он достал его из сейфа и наставил на Варю, приказав раздеться. Ну такая ролевая игра, понимаешь? — Андрей усмехнулся. — Короче, Варя воспользовалась моментом, когда босс положил пистолет на стол, схватила его и выстрелила…
— А пистолет был зарегистрирован на Кулика? — уточнила я.
— Нет.
— И тебе не кажется странным, что директор фирмы держит у себя в сейфе незарегистрированный пистолет с глушителем, чтобы принуждать своих сотрудниц к сексу?
— Таня, каждый человек имеет право на свои странности. Кулик за свои уже поплатился. Девчонку, конечно, жалко, но…
— Я не верю, — закачала я головой. — Одна из сотрудниц фирмы характеризовала Валерия Михайловича как примерного семьянина… Скажи, а что-то указывало на то, что директор предавался на работе любовным утехам?
— Ну а что может на это указывать?
— Андрей, ты же выезжал на труп… Может, он был раздет? Или же на Варе была порвана одежда?
— Нет, на трупе был костюм. Подозреваемая была одета во что-то серенькое. — Андрей задумался. — Нет, ничего не было порвано.
— А не было ли в кабинете каких-нибудь товаров из секс-шопа?
— Никаких «игрушек для взрослых» я там не видел… Рузаев сказал мне, что на следственном эксперименте Котлярова четко показала, где кто стоял, что делал, а главное — как она взяла со стола пистолет, сняла его с предохранителя и выстрелила. У следствия нет сомнений, что все именно так и было.
— А что показала психиатрическая экспертиза?
— Котлярова вменяемая.
— А ты утверждал обратное, — напомнила я.
— Ошибался. Я же не психиатр.
— Знаешь, Андрей, ты все равно меня ни в чем не убедил.
— А вот я Рузаеву поверил. Он был очень убедителен, особенно когда просил не распространяться о том, что побудило Котлярову взяться за пистолет. Каким бы извращенцем не был Кулик, у него осталась вдова, педагог по профессии, несовершеннолетние дети. Им дальше надо как-то жить… Понимаешь?
— Понимаю, все это неприятно, но, в конце концов, они могут сменить фамилию, место жительства, а вот если Варвару несправедливо осудят, то с этим уже ничего не поделаешь.
— Таня, поверь мне, это не твое дело. Если Котляровой кто-то и может как-то помочь, то только ее адвокат.
— В том-то и дело, что ей не повезло с госзащитником! Он молод, не мотивирован…
— А как его фамилия? — поинтересовался мой приятель.
— Суворов.
— Кирилл?
Я достала из сумки визитку и, взглянув на нее, подтвердила:
— Да, Кирилл.
— Ну а что? — пожал плечами Андрей. — Это как раз для него дело…
— То есть ты с ним знаком?
— Кирюха был у нас в отделе на практике, когда учился в институте. Правда, получив диплом, он пошел не в полицию, а в адвокатуру. Но это его выбор…
— А Суворов вообще толковый?
— Толковый, но пока у него еще не было дела, на котором он мог бы раскрыться. Думаю, с Котляровой ему в некоторой степени повезло — та во всем призналась. Так что она в любом случае получит минимальный срок, и это будет для Кирилла маленькой, но победой.
— А если Варя не виновна, какая уж тут победа!
— Вот! Ты уже говоришь «если».
— Не придирайся к словам. Лучше скажи, а у Рузаева совсем-совсем не было других версий?
— Вахтера для порядка проверяли. Но я про него тебе уже говорил…
— Меня покупка рыболовных снастей через интернет-магазин ни в чем не убедила.
Андрей оставил мое замечание без внимания, ударившись в риторику:
— Сидела бы Котлярова в своем Дольске, и все у нее было бы хорошо. Вот что ее сюда принесло?
— Варя сказала соседям, что там проблемы с работой. Кстати, ты ее дольский адрес узнал?
— Я так и думал, что ты останешься при своем мнении, дотошная ты моя! Держи. — Мельников вынул из кармана и подал мне сложенный вчетверо лист бумаги. — Там есть кое-какая информация. Все, что успел…
— Спасибо, — поблагодарила я, разворачивая листок.
— Ну я пойду, поработаю. — Андрей открыл дверцу.
— Да, не буду тебя больше задерживать, — сказала я, уткнувшись в распечатку.
Информации было немного: два адреса, один — тарасовский (семьи Кулик), второй — дольский (родственников Котляровой), а также номер мобильного телефона Варвары с детализацией звонков за месяц до убийства. Мне сразу бросилось в глаза, как мало Варя общалась по телефону. За тридцать дней было всего семь звонков, причем в шести случаях из этих семи она разговаривала с одним и тем же абонентом. Три раза звонил он ей, три раза — она ему. Был еще один входящий звонок, все остальное — рекламные эсэмэски. Я не смогла удержаться от того, чтобы сразу не набрать тот часто встречающийся номер мобильного телефона.
