– Чем мама болела? – спросил мальчик.
– Проблемы с желудком, – обтекаемо сообщил Стен, – надеюсь, ты понимаешь, что нельзя рассказывать никому обо мне правду. Иначе я лишусь уроков, не смогу платить твоей няне, ты будешь сидеть один дома, и мы превратимся в нищих.
Мирон испугался и прикусил язык.
Когда парню стукнуло шестнадцать, он попросил у отца денег на празднование дня рождения.
– Хочешь пригласить гостей? – удивился родитель. – Зачем? Дам, как обычно, конфет, отнесешь в школу, угостишь одноклассников, и делу конец.
– Папа, я уже взрослый, – вздохнул подросток, – в моем возрасте приятели приходят в гости, для них накрывают стол, устраивают танцы.
Филипп поморщился.
– В гости? Сюда? Орда дурно воспитанных детей понесется по квартире? Непременно что-то разобьют, полезут в библиотеку, испачкают книги. Нет, мне не нужно такого счастья.
– Можно в клуб пойти или в кафе, – предложил мальчик. – Дай денег, пожалуйста.
Отец молчал.
– Папа, у нас каждый ученик праздник закатывает, – начал упрашивать Филиппа подросток, – я посещаю чужие именины, а сам чай ни разу не устроил, нехорошо же так.
Стен улыбнулся.
– Значит, ты больше не маленький. Пакет конфет в класс не понесешь?
– Нет, я давно вырос, – пояснил Мирон.
– Стал взрослым? – уточнил родитель.
– Да, – подтвердил сын.
Филипп сложил руки на груди.
– Тот, кто вырос, денег не клянчит, он их зарабатывает. Квартира принадлежит мне. Когда я умру, она достанется тебе, вот тогда твори тут что пожелаешь. Ты более не дите неразумное? Отлично. Созывай друзей в кафе. Но не за счет доброго папочки. Реши наконец, кто ты? Если ребенок, то пойдешь в класс с конфетами, как праздновать день рождения сына, решает отец. Коли ты взрослый, тогда организуешь веселье сам, но без моих денег. Если кто-то вырос, он теряет привилегии малыша. Ясно объяснил?
– Да, папа, – кивнул Мирон, – более чем.
Подросток понял, что просить денег у отца бесполезно, тот ни копейки не даст. Мальчик поломал голову и через неделю велел одноклассникам приехать в заброшенный московский парк, где стояло неиспользуемое здание, некогда районный Дворец пионеров. Всем присутствующим Мирон объявил: перед вами замок монстра. Надо найти зал с праздничным столом, тому, кто придет последним, придется целовать Царевну-лягушку. Можно купить карту. Подробную за триста рублей. И ту, где нет деталей, за сто.
Ясное дело, школьники расхватали первый вариант, но он тоже оказался без некоторых подробностей. Через два часа беготни по дворцу ребята вновь оказались во дворе и начали обмениваться впечатлениями. Одна девочка чуть не упала в обморок, когда увидела мышь, другая перепугалась, налетев на манекен, испачканный кровью. На самом деле Мирон измазал его клюквенным вареньем, но у страха глаза велики. Света в помещении не было, дети шли с фонариками, которые их попросил взять из дома именинник.
– Где чай с тортом? – заорали все.
После того как все слегка успокоились, Мирон показал приятелям… жабу! Настоящую! Живую! И заявил:
– Раз ничего не нашли, всем придется целовать царевну. Только после этого двери дворцового зала откроются. Кто не захочет чмокнуть заколдованную принцессу, может заплатить выкуп. Пятьсот рублей.
Несколько мальчишек под общий визг и крик решились чмокнуть земноводное, остальные расплатились. Мирон велел одноклассникам встать цепочкой, завязал каждому тряпкой глаза, повел спотыкающуюся, весело визжащую «змею» через парк в заброшенную сторожку. Там дети освободились от повязок и увидели несколько самых дешевых тортов и колу. На следующий день в школе только и говорили, что о невероятном празднике, который устроил Мирон, все были в восторге.
Именинник отдал деньги булочнику, у которого брал в долг бисквиты с напитком, и еще ему осталась небольшая сумма на новые наушники. Хитрый сын Филиппа написал в приглашениях: «Подарки не принимаются. При себе надо иметь тысячу рублей». И оказался с прибылью.
Через неделю к парню подошла одна десятиклассница и спросила:
– Сколько денег возьмешь, чтобы устроить мне на днюху такой же квест, как себе делал?
– Пятьдесят тысяч, угощение по твоему выбору оплачивается отдельно, – не растерялся Мирон, знавший, что отец девицы ездит на «Порше» и не жалеет денег для единственной дочки.
Вот так и начался бизнес, связанный с организацией вечеринок.
Окончив школу, Мирон поступил в театральное училище, познакомился там с Очаговым, привлек его к своему занятию. Но не стал сообщать, что устраивает тусовки еще со школы. Изобразил, что только в вузе допер до выгодного занятия. Почему Мирон так поступил? Он вообще всегда был скрытным. Не болтал ни о своей семье, ни о школьных годах. Лариса сначала тоже ничего о нем не знала. Потом он оттаял, начал откровенничать с Бумагиной и один раз заметил:
– Еще в первом классе до меня дошло, если сказать кому-то из ребят по секрету: «Я боюсь мышей, только никому не говори», то на следующий день детки тебе в портфель грызунов армию засунут. Не хочешь много плакать – не трепись о себе. Я, Ларуська, только тебе доверяю, остальным нет.
Едва сын стал студентом, папаша потребовал от него оплаты коммунальных услуг. Мирон снял квартиру и… подружился с отцом. Филипп начал уважать сына, который зарабатывал деньги, и стал с ним общаться на равных. А Мирон как-то раз сказал Ларисе: «Фил был прав, когда заставил меня самого решать проблемы, в противном случае ехать бы мне на горбу у него до старости». Когда старший Стен познакомился с Майей, ровесницей Мирона, последний не стал конфликтовать, наоборот, он испытал чувство радости за отца, который не собирался стареть. Мирон сколотил команду, малочисленную, но работоспособную, устраивал вечеринки. Все шло хорошо, пока парень не получил через одну из соцсетей заказ от Анастасии Квитько на организацию тусовки по случаю получения ею новой должности. Женщина попросила Мирона встретиться с ней в сетевой харчевне в спальном районе. Парень приехал, привез бланк договора, начал излагать свои идеи…
Клиентка вдруг его перебила.
– Мирон, ты счастлив?
Парня вопрос не удивил, заказчики и не то ему говорили.
– Конечно, – ответил он.
– Где твоя мать? – продолжала Квитько.
Парень не желал беседовать на эту тему, но ответил:
– Она умерла. Давно. Я тогда едва на свет появился.
Собеседница открыла сумку, вынула небольшой альбом, положила его перед устроителем вечеринок и прошептала:
– Нет. Я жива. Сейчас ты видишь свою мать. В юности я наломала дров, теперь в поленницы их укладывать приходится. Посмотри снимки, это я с тобой на прогулке.
Мирон, слегка обалдевший от такого известия, не бросился на шею тетке, он изучил фото.
