– Секундочку, – остановил я Бориса, – я отлично помню, как Галина Михайловна рассказывала, что, желая пристроить куда-то мальчика, повела его в большой спорткомплекс у дома. Все занятия там оказались платными. Галина приуныла, и вдруг! О радость! Секция Карефу, где с Лапиной не взяли ни копейки.
Борис взял ноутбук.
– Все верно. При жизни Поморова борьбой занимались в спорткомплексе. Спустя некоторое время после смерти создателя единоборства Карефу стал преподавать Ершов Павел Юрьевич. Вот он устроился в доме живописцев. Иван Павлович, давайте перейдем в столовую, поесть пора.
– Да, да, да, – засуетился Василий, – соте из баклажанов! Я его дома сделал и с собой принес. Сейчас достану кастрюльку.
Мы переместились в соседнюю комнату, Бурмакин начал бегать вдоль рабочей поверхности кухонной зоны, а Борис плавно рассказывал:
– Вначале мастерской в здании, где селились художники, владел Поморов Андрей Ильич.
– Так, – протянул я, – все интереснее и интереснее.
– Тренер получил студию по завещанию от своего отца, известного советского баталиста Ильи Андреевича Поморова, и незадолго до своей смерти продал ее Павлу Юрьевичу Ершову. А тот тоже преподавал Карефу, возможно, был учеником Поморова и сделал в мастерской спортзал, – сообщил мой помощник.
Я взял вилку.
– Ешь ложкой, – приказал Василий, – соте в чумовой подливке.
– Восхитительно, – воскликнул я, попробовав яство. – Вася, может, тебе в повара пойти?
– Это хобби, – надулся Бурмакин, – я отдыхаю, расслабляюсь, когда вожусь с едой.
– Пока понятно объясняю? – заботливо поинтересовался Борис.
– Структурирую информацию, – сказал я, – секцию Карефу основал Поморов. К нему, судя по интервью в газете, ходил заниматься Федор Стентин, ставший впоследствии «англичанином». А потом, спустя время, к Андрею Ильичу пришел Игорь Лапин. Ребята посещали спортцентр. Но, как сейчас выяснилось, у Поморова была большая студия, наследство от отца. Зачем тратить деньги на аренду, если имеешь собственные квадратные метры?
Борис взял кусок хлеба.
– Понятия не имею. Поморов умер, а где-то через год после его смерти Ершов, который обрел по милости Андрея Ильича мастерскую, открыл в ней свою секцию. Павел Юрьевич завещал недвижимость Игорю. Фирма «Красота» на тот момент уже расширилась. Став обладателем недвижимости, сын Галины Михайловны перебрался на новое место.
– Удачно получилось, – протянул Василий, – у меня приятель начал торговать замками…
– Ну это он зря, – покачал головой Борис, – в России не так уж много людей, способных купить огромное старинное здание, и они требуют, как правило, масштабного ремонта.
– Какие, на фиг, крепости, – фыркнул Вася, – я веду речь про дверные замки. Ясно же сказал: «замки2».
– Извини, плохо расслышал, – смутился секретарь.
– У Петьки сначала все хорошо пошло, – зачастил Бурмакин, – народ прямо сметал товар. Петруха решил магазин расширить, но аренду не потянул, безбашенные деньги владельцы квадратных метров требуют.
Борис поднял руку:
– Я не закончил.
– Одного не пойму, – снова перебил его Василий, – ну покопались мы в истории Карефу, услышали, как Лапин сначала дома малевал картинки, затем наследство заполучил, и что? Как нас все это может навести на место, куда Нина спряталась?
– Продолжаю, – спокойно сказал Борис, когда Бурмакин замолчал.
И тут у Василия опять затрезвонил телефон. Горе-следователь схватил трубку.
– Да. Уверен? Не ее? Точно? А чьи? Ага, ага. Понял. Спасибо. Я твой должник.
– Опять приятель, которому поручили заниматься делом об упавшей из окна Майи? – догадался я.
– Точняк, – потер руки Василий, – Ваня, ты, похоже, лоханулся. Криминалисты осматривают квартиру Стена. Там пять комнат. Вы с Майей сидели в гостиной. А в самой дальней спальне на другом конце апартаментов пряталась Нина.
– Нина? – повторил я. – И как определили, что именно она там сидела? Она расписалась на стене? Вывела на ней фломастером: «Здесь была я»? Поставила число, время?
– Нет, – загудел Василий, – там смята накидка на кресле, в нем явно сидели, валялся бумажный платок со следами бордовой помады. Кроме того, обнаружили кусок ногтя из акрила с ярко-красным лаком. Боря, покажи снимки Нины из закрытой части ее страницы в соцсети. Она там в макияже.
Секретарь ткнул пальцем в клавиатуру. На экране возникло изображение худенькой высокой девочки, которая изо всех сил старалась выглядеть взрослой дамой. Волосы она тщательно завила, глаза накрасила черной подводкой, губы имели цвет переспевшей свеклы, и маникюр пугал зловещей красотой. Длинные ногти Нины хищно загибались вниз и сверкали кроваво-огненным лаком.
– М-да, – крякнул Боря, – но на основании найденного нельзя утверждать, что в доме пряталась Нина. Там могла находиться другая женщина. Кусок акрила и салфетка с помадой не доказательство.
– Но они могут им стать, если на предметах обнаружится ее ДНК, – заметил я.
– Надо взять у Галины Михайловны зубную щетку внучки, – обрадовался Василий.
– Отличная идея, – фыркнул Борис, – но улики не у нас, сравнить зубную щетку с тем, что нашел твой приятель, мы не можем.
Бурмакин открыл рот, но мой помощник не дал ему заговорить:
– Наш клиент настаивает на конфиденциальности расследования. Мы не должны никому сообщить об исчезновении Нины. Отдать в лабораторию щетку мы не имеем права, потому что тогда придется сообщить твоему бывшему однокурснику все детали по Лапиной.
– Нина возможная убийца! – азартно воскликнул Бурмакин.
Я начал терпеливо объяснять:
– Кусок ногтя найден в другой комнате, бумажный платок там же. Улики обнаружены не у окна, из которого выпала Капралова. Предположим, мы доказали, что все это принадлежало Нине. И что? Любой адвокат рассмеется: «Верно. Девочка находилась в спальне, в гостиную она не заходила». И нам останется лишь руками развести, потому что прямых доказательств пребывания Нины Лапиной у окна, откуда вывалилась Майя, нет.
Бурмакин насупился, но промолчал.
– Последнее, что я хотел сказать вам, – вздохнул Борис, – существует программа поиска информации по одной фразе или словам. Конечно, если дадите задание отыскать «хорошая погода», то утонете в сообщениях. А вот «Кошечка Хаврошечка» употребляется нечасто. Я подумал, вдруг выпадет еще что-то, связанное со Стекловой. Нашлось всего одно совпадение, – продолжил Борис. – Читаю материалы из газеты: «Художник-примитивист Михаил Комонов представил на благотворительной ярмарке свою картину «Кошечка Хаврошечка», современный взгляд на русскую сказку. Полотно вызвало большой интерес присутствующих, его приобрела Вероника Виско, жена бизнесмена. Господа Виско славятся своим интересом к искусству, они меценаты и благотворители».
