«Мирон, – думал я, смотря то на превращающуюся в ледяное болото землю, то на серое небо, страдающее от давящего занавеса из тяжелых, осыпающихся хлопьями облаков. – Где ты, друг мой? Где ты и что ты натворил? Они же порвут тебя на мелкие кусочки и бросят диким псам на корм, если найдут тебя…» Но, помимо страха за товарища, во мне все разгоралось и разгоралось еще одно чувство: безмерное восхищение его отвагой и решительностью. Я закрыл глаза и увидел перед собой довольное и чумазое лицо Мирона. «Он вернется, – уверенно сказал я сам себе. – Он просто обязан вернуться!»
Этот день долго не хотел кончаться. Как и любой другой день, проведенный в ожидании. И когда я ложился спать, не знал, радостное это ожидание или страшное, обнадеживающее или убийственное. Всего одна ночь отделяла меня от торжества или погибели. Праздника жизни или похорон всех своих грез. Я боялся, что не смогу сомкнуть глаз, и боялся, что она пролетит слишком быстро. В решающие моменты время могло быть столь беспощадным.
И еще я чувствовал себя одиноким. Потому что мне казалось, что никто так ревностно не относится к разгадке этой тайны, как я. Что никто не думает, что вся его жизнь зависит от того, оправдает ли хрустальный шар наши надежды или нет.
«А что, если Борька прав? – думал я, утирая тихие ручьи слез, которым дал волю ввиду отсутствия свидетелей. – Что, если все это… Все это окажется пустяком? Окажется ничем. Что тогда станет со мной? Я больше никогда не смогу открыть книгу о Питере, потому что не вытерплю того, что мне никогда не улететь в Нетландию. Я потеряю его. Я потеряю все свои сказки. И что мне останется делать? Ловить яблоко Сальмона Воронина, как Борька? Смириться? Смириться с неизбежной потерей всего? Неизбежной и – что страшнее всего – незаметной потерей самого себя?»
Мрак обуревающих меня мыслей был настолько вязким, что я испугался в нем потонуть. Всеми силами я уцепился за папу и за Джека. Даже если их не было рядом со мной, где-то они были. Они были. И одно это являлось моим спасательным кругом в шторме этой ночи.
– Джек, где ты? – шептал я, выглядывая из-под одеяла в бледно светящееся окно. – Тебе наверняка все виднее сверху. Будь ты здесь, мне было бы спокойнее. Джек… Неужели ты больше никогда не вернешься ко мне? Совсем никогда? Я же не буду держать тебя! Ты лети, лети… Лети подальше от зимы и серости, лети к далекому небосводу, где музыка играет в облаках, а ветер пахнет сказками. Лети, лети, Джек! Но помни о том, что на свете есть кто-то, кто тебя ждет. Помни, пожалуйста, что на свете есть я…
Анонимный господин
Черный силуэт с широкими плечами расслабленно сидит в кресле за письменным столом. За ним горит тусклая лампа, освещая изысканный интерьер кабинета.
(Посмеивается.) Знали бы вы, как часто мне уже задавали этот вопрос. Как… А вот как? Обычно я говорю, что надо иметь голову на плечах, соответствующий склад характера и пахать, пахать, пахать. Все хотели бы, не ударив пальцем об палец, жить в загородном особняке и ездить на «Мазератти». Но факт таков, что миллионерами становятся только лучшие. Лучшие в бизнесе. Тут многое должно сойтись. И ум, и дисциплина, и – черт ее подери – удача, конечно. Без нее никуда. Но… Знаете, вам я открою один маленький секрет, которым просто так ни с кем не делюсь. Вот как вам повезло! Настроение у меня сегодня подходящее. Так вот, чтобы стать действительно богатым человеком, действительно успешным бизнесменом, надо понять, что деньги – это самоцель. Деньги. Все крутится вокруг них. Все с них начинается и ими заканчивается. Деньги – это самоцель.
Это значит, что пока ты считаешь свое занятие бизнесом (собственно, это и есть задача твоей жизни), можешь забыть о финансовой прибыли. Потому что ты на все сто процентов в любой момент должен быть готов бросить свое дело, полностью сменить колею, рискнуть всем и так далее, если того требуют деньги. Короче, если твое дело вдруг становится невыгодным, ты должен иметь способность рассмотреть другую возможность, шанс на большие деньги. И тогда ты можешь стать поистине богатым.
Разумеется, это означает отказ от идеализма! Вернее, отказ от прежнего идеализма. Твой новый идеализм – это деньги. Знаю, знаю… Сейчас укоризненно потянутся ввысь указательные пальцы. Но я же не запрещаю никому продолжать витать в облаках. Бороться за какие-то идеи, принципиально подходить к своему занятию. Каким бы оно ни было. Пожалуйста! Но вы меня спросили о другом. И я вам отвечаю.
С одной стороны, подобная жизненная позиция освобождает тебя, окрыляет! Ты теряешь страх. Не боишься потерять что-либо. Кроме одного. И вот, с другой стороны, получается, что ты все ставишь на одну карту. В этом риск. Но я же говорил, что без риска никак. Конечно, надо минимизировать его, вкладывать в разные сферы, в разные проекты… Но нервы тем не менее постоянно на пределе. Крупные деньги означают большую ответственность. С этим тоже надо уметь жить.
Да перед самим собой, главным образом. Ты же понимаешь, что уже продал дьяволу душу или готов продать, стоит ему только попросить. Так что твой образ жизни должен как-то возмещать это знание о самом себе. Ты перед собой же отчитываться должен. Не перед кем-то там, а перед самим собой. Это не каждому под силу. Ой не каждому!
О личном я не говорю.
Это, конечно, тоже личное… Но… (Медлит.) Скажем, с одиночеством учишься жить. Сначала оно тебя пугает, потом гложет, потом ты компенсируешь его разными способами. За деньги многое можно купить. Многое. Так что компенсация выходит неплохая. Тебя же и воспевают, и боготворят. И долгое время это действует как наркотик. Жизнь бьет ключом. Когда развлечения доступны, им в этом мире нет конца. И не столь яркие стороны твоего бытия весьма легко забываются.
Игра, конечно! А что в этой жизни не игра? Или так: разве жизнь – не игра? Игра. Одна большая игра. С чертовски высокими ставками. Но в конце… В конце только смерть, и ничего. Земля и прах. Так позвольте же мне, пока не пробил мой час, играть красиво и по моим правилам. Без угрызений совести и в глубоком, тайном одиночестве, если мне так заблагорассудится.
Глава 11
Кульминация в си-бемоль миноре
Взлом квартиры должен был произойти быстро, беззвучно и незаметно. Меня, конечно, в какой-то степени одолевали угрызения совести, но мысли мои стремились вперед, не завязая в их завивающихся ловушках. Я весь уже был у хрустального шара.
Как и стоило ожидать, братья Тесла справились со своей задачей на ура – наверное, в том числе и благодаря податливости замка. Всего несколько минут колдовства пластиковой карточкой и леской, и дверь мелко задрожала от испуга, хрустнула, скрипнула и отворилась. Вокруг нас затихли все звуки, и мы словно выпали из текущего времени. Ладони мои вспотели, а нос наполнился запахом ладана и лаванды.
Невольно мы переглянулись с Борькой. Он не успел спрятать своей взволнованности и стыдливо отвел взгляд. Молча он кивнул на темную щель коридора Ляльки Кукаразовой. Медлить было нечего.
– Давайте быстрее, – шепнул Ярик, бросив невозмутимо трезвый взгляд на громадный циферблат наручных часов. – Вы услышите три стука, если тут будет происходить что-то незапланированное.
