До встречи с Аркадием Михайловичем оставалось полтора часа, а никаких идей у капитана пока не появилось.
«Буду танцевать от печки», – сказал себе Дзюба. Он попытался представить себя Игорем Вадимовичем Песковым, 40 лет, инженером-радиотехником, разведенным, не имеющим ни детей, ни родителей. Получилось плохо. А вернее сказать – не получилось никак. Хорошо было отцу Брауну, герою Честертона, он умел влезть в душу преступника, терзаться его страстями и думать его головой. А ему, Ромке, такая способность природой не дана. Ладно, он будет оперировать теми инструментами, которые доступны. Какова конечная цель Пескова? Поднять панику в населении, которое придет в отчаяние от беспомощности правоохранительных органов, в результате чего начнется открытый бунт. Какими средствами он пытается достичь своей цели? Он хочет создать видимость того, что по стране разъезжает маньяк, свернутый на всю голову, и методично совершает убийства с интервалом ровно в год. Маньяк начал свою деятельность полтора года назад, убил невесть сколько людей в самых разных городах, а теперь пошел по второму кругу, кладя новые трупы в тех же местах и в точности соблюдая даты. Какие из всех совершенных в прошлом году убийств – дело его рук? Какие из них он намерен «скопировать»? Где и когда он убьет в следующий раз? Никто ничего не знает, и чем больше становится этих «парных» убийств, тем сильнее должна, по замыслу Пескова, становиться паника, которая, в конце концов, заставит людей сначала выходить на митинги, а потом громить здания полиции, прокуратуры и судов. Никаким иным способом, по мнению автора идеи, невозможно заставить власть понять, что правоохранительная система прогнила до основания и ее нужно не просто менять – перестраивать коренным образом.
Ну ладно, предположим, цель Пескова они определили более или менее верно. Как он будет ее реализовывать? Что ему для этого нужно? Правильно, ему нужна информация об убийствах, совершенных в прошлом году. Он каким-то образом эту информацию добывает, изучает, обдумывает и прикидывает: какое преступление он реально может скопировать? Годится ему далеко не все, ибо Игорь Песков – самый обычный человек, не имеющий ни подготовки, ни навыков киллера, ни нужных связей, при помощи которых можно достать ствол или яд и при этом не спалиться. Из пяти совершенных им убийств – ни одного огнестрела, ни одного отравления. Он использует только подручные средства: шарф для удушения, кулаки и веревку для повешения, нож, камень. Дальше: он отбирает объект для копирования с учетом места и времени. Квартиры, офисы и прочие подобные места отбрасывает, равно как и убийства, совершенные белым днем. Ему нужно безлюдное место и темное время суток. Ему нужна ситуация, когда он может просто стоять и ждать. Кто пройдет мимо – тот и станет жертвой. Если не пройдет никто – значит, дата упущена, и нужно искать следующий вариант. Песков – ни разу не Рэмбо, поэтому ему необходим одинокий прохожий, без выдающихся физических кондиций, в идеале – нетрезвый.
Да, он не Рэмбо и не киллер… Может быть, в этом и есть причина того, что первый временной интервал оказался короче последующих? Игорь просто не знал изначально, как это трудно: ни с того ни с сего взять и убить человека, без всяких чувств к нему, без злости, без ненависти. Убить просто так. Он переоценил свои силы и взялся за второе убийство слишком быстро, едва совершив первое. И понял, что не «тянет». Ему нужно время, чтобы восстановиться. Возможно, ему требуется пить несколько дней, чтобы прийти в себя… Да, это хорошее объяснение. По крайней мере, не противоречивое.
Но, с другой стороны, бывшая жена назвала Пескова фанатиком. А станет ли фанатик испытывать какие-то душевные муки, совершив убийство во имя своей великой идеи, которой он преданно и безоглядно служит? Сомнительно.
«Надо будет обсудить это с Аркадием Михайловичем», – подумал Роман, и в этот момент из-за стены, отделяющей комнату от кухни, раздался громкий голос чтеца:
– Ай, не он!… Не он!…
Потом голос снова стал тише и почти сливался с доносящимся из-за окна уличным шумом.
Дзюба посмотрел на часы: через 15 минут нужно идти на восьмой этаж, докладывать Аркадию. Можно успеть перехватить бутербродик. И о чем это так истошно верещал чтец? Впрочем, сами слова показались Роману смутно знакомыми. То ли слышал он их уже где-то, то ли читал… Почему-то услышанное только что тревожило его.
На кухне Анна жарила оладьи, на подоконнике стоял старенький аудиоплеер, такие Дзюба видел лет десять назад, а то и больше.
– Мышонок, а что ты слушаешь?
– Пушкин, «Метель», – ответила Анна без улыбки. – Оладьи будешь?
– Буду, спасибо, – он тут же подхватил вилкой оладушек и засунул в рот. – Зачем тебе Пушкин?
– Вчера заказ пришел, просят курсовик по прозе Пушкина, вот я и решила в памяти освежить. Пока готовлю – слушаю, время экономлю.
– А-а, понял, – кивнул Роман. – А чего он так вопил? Что там случилось-то?
– Не он, а она, – строго поправила его Анна. – Марья Гавриловна. Она хотела тайком обвенчаться с возлюбленным, приехала в церковь ночью, в метель, уже в полуобмороке от страха и переживаний, плохо соображала и ничего практически не видела, священник их обвенчал, а когда она посмотрела в лицо жениху, то есть уже мужу, то увидела, что это вовсе не ее возлюбленный, а совершенно посторонний тип. Вот она и закричала: «Ай, не он! Не он!» Неужели сам не помнишь?
– Теперь вспомнил, – пробормотал Дзюба вмиг одеревеневшими губами. – Я возьму еще?
– Бери, конечно, тут на всех хватит, этот козел голодным не останется, не бойся.
– Ты и завтраками его кормишь?
– Ну а то! Трехразовое питание. Ты пойдешь к Аркадию, а я понесу вниз оладьи.
Она говорила что-то еще, но Роман уже не слышал ее голоса и не разбирал слов. «Ай, не он! Не он!»
Вот же черт!
* * *
В дверь квартиры, расположенной на восьмом этаже, капитан Дзюба позвонил ровно в 10.00. Аркадий Михайлович, полноватый, рыхлый, совсем седой, но с моложавым, почти без морщин, лицом, сразу приступил к делу, не тратя времени на ритуальные проявления вежливости и гостеприимства.
– Слушаю твои соображения, – коротко произнес он, усевшись в кресло.
Роман старался излагать покороче, но невольно уходил в подробности, ловил себя на этом, смущался и сбивался. Наконец ему удалось более или менее внятно изложить то, что пришло ему в голову в ходе чтения материалов.
– Если Песков где-то допустил ошибку, то, скорее всего, не в первом убийстве, а во втором, – огласил он свой вывод. – Именно после второго убийства он заметно увеличил расстояние между городами и удлинил интервал.
– То есть ты считаешь, что в Шолохове что-то пошло не так?
– Мне так кажется. Это может быть связано с самим преступлением, а может быть, и нет. Допустим, что-то не заладилось со съемным жильем, или, например, с людьми, с которыми ему пришлось контактировать. И еще мне кажется, что второе убийство на пляже мог совершить вообще не Песков.
