Но Табанцев!.. Что же он, гад, делает? О детях бы подумал. Да о пенсии своей, неумолимо приближающейся. Нынче на головах многих представителей российской братвы иней, они за подобный кидняк могут Виталию Алексеевичу и гвоздь в ухо вбить. Прямо в служебном кабинете, в здании ГИБДД. Сильный он, оказывается, человек, Табанцев… Ничего не боится.
— Дима, разыщи-ка мне телефон Креста…
— Впервые в жизни увижу крестного отца мафии! — задорно бросил Ваня.
Он вертел баранку как на стадионе, ловко протискиваясь в такие щели между движущимися автомобилями, что мне становилось не по себе. Казалось, что в просветы, в которые он въезжал, не войдет не только «Лексус», но и утюг.
— Ты насмотрелся на Марлона Брандо, — усмехнулся я. — Все проще. Крест — тридцатишестилетний мужик, родившийся здесь, в глубинке. Бывший вокзальный вор. Две ходки. Обычный бандит, со средним интеллектом. Не отмороженный, но и в библиотеках замечен не был. Связи с правоохранительными органами, порочащие его, не установлены. Пик известности пришелся на момент изгнания с территории города чеченской группировки. Националист. Отвергает присутствие в городе иных, помимо русских, бандитских формирований.
— Так он свой парень! — усмехнулся Иван.
— Но не самый хороший человек в городе.
Встречу с Крестом я назначил у входа на стадион «Спартак». В самом начале разговора мне показалось, что на другом конце мобильной связи — полный идиот. Он шесть раз повторил «ну», прежде чем я услышал его настоящий голос. Но, когда он заговорил, я понял, что этот малый вовсе не такой дурак, каким кажется.
Это будет моя первая встреча с Крестовским. Я знаю, что у него под крылом большая половина всех автозаправок города, он владелец четырех кафе и даже является президентом юношеской команды по футболу — сборной города. Он одел и обул всех игроков и тренеров, нанял бригаду строителей, и те в короткие сроки отремонтировали весь стадион, включая трибуны, раздевалки и газон. На деньги Креста проводились сборы команды в Анталии, на его же деньги организовывались турниры. Вот такой спортивный малый. Как дополнение, можно заметить, что к сегодняшнему дню Николай Крестовский подозревается в двух заказных убийствах на территории области, а его бандиты, те, что не задействованы в подготовке сборной к участию в международном турнире, потрошат частные компании и занимаются совершением преступлений различных категорий тяжести. Весь чистый доход поступает в казну организованной преступной группировки того, к кому я сейчас ехал на встречу.
У входа меня ждали. Это я понял сразу по двум джипам, стоящим на стоянке. Рядом с пустым стадионом они смотрелись как дачные домики в степи. То есть всем своим видом говорили: смотрите, мы приехали на стрелку!
Ваня уверенно завел «Лексус» на площадку и поставил его напротив блестящих джипов. Теперь картина выглядела иначе. Со стороны это больше походило на разборку крутых братков. Мне, собственно, было все равно, как это выглядело. Главное, чтобы мы с Крестом нашли если уж не общий язык, то хотя бы временное взаимопонимание.
Мы сошлись, как Пересвет с Челубеем посреди своих войск. Крест долго ощупывал меня взглядом, словно пытался понять, в чем обман. Где кроется хитрость мента поганого?
— Еще раз — здравствуй, — молвил я, держа руки в карманах.
После недолгой паузы Крест предложил:
— Отойдем? Ветер сильный, а у меня гайморит хронический.
— Голову надо беречь, — согласился я, и мы двинулись к стадиону.
Каждый закурил свои сигареты, прикуривая от своей зажигалки.
— В чем тема-то? — Крест словно пытался прожечь меня своим взглядом.
— Насколько тебя заинтересует информация о том, что тебя кинули?
— А на сколько кинули?
— Ну, тысяч этак на сто, — прикинул я навскидку стоимость «Порша».
— Рублей?
— Не смеши.
— Заинтересует, — сказал Крест. — Сильно заинтересует.
Я молча вынул из кармана две ксерокопии. «PORSCHE» настоящий и «PORSCHE» липовый. Ворованный, угнанный, находящийся в розыске за международной полицией и находящийся во владении Креста. Отдав бумаги в руки ничего не понимающего авторитета, я развернулся и пошел к «Лексусу». Тому, чтобы понять смысл неожиданно полученных бумаг, хватило ровно столько времени, сколько мне хватило дойти до машины и открыть дверцу.
— Эй! — услышал я.
Крест приближался ко мне быстрым шагом.
— Что ты хочешь за это? — пар из его рта валил как из ноздрей загнанного рысака. Это была не одышка. Это было возбуждение и злоба. Я попал в точку. — Только не утверждай, что просто доброе дело хотел сделать. Порядочный мусор еще не родился.
— Ничего не хочу, — улыбнулся я. — Меня устроит все, что случится дальше.
— Так не бывает, — возразил, тяжело дыша, Крест. — Вам, мусорам, обязательно что-то нужно взамен. Либо бабки, либо информация. Сколько ты хочешь?
— Нисколько, — продолжал улыбаться я.
— Так чего же ты хочешь?! — от непонимания Крест взбеленился. Он готов был заплатить любые деньги за такую помощь, и его бесила моя улыбка.
Чего я хочу? То, чего я хочу, произойдет уже через два часа.
— Крест, если я когда-нибудь попаду в дерьмо по самые уши, ты протянешь руку, не боясь испачкаться? Не бойся, если я тебя попрошу о помощи, то попрошу не как мент, — добавил я, глядя на его замешательство. — Как мент я тебя ни о чем и никогда не попрошу только потому, что мне стремно будет это делать.
Пару секунд Крестовский глядел на меня, не зная, как отреагировать на такие слова, потом наконец выдавил улыбку:
— Интересный ты малый, мент Загорский.
Я не стал глядеть на то, как он идет к джипам. Я сел в машину, и мы стали отъезжать.
— У меня дикое разочарование, — заявил Ваня, выезжая на автомагистраль. — Такие рожи я вижу каждый день.
Я рассмеялся.
ГЛАВА 22
И в этот момент под курткой Верховцева раздалась телефонная трель.
Даже с заднего сиденья я услышал вопль следователя Вязьмина из трубки:
— Мать-перемать! Дай трубу Загорскому, у него телефон отключен!
Не глядя, Верховцев протянул мне телефон:
— Сергей, тебя просит Вязьмин. Кажется, у него понос.
Через минуту я ошарашенно смотрел в окно. Вот это новость!..
Спецназ Управления исполнения наказаний взял в осаду дом, в котором схоронился беглый Жилко! Он упрямо стреляет в спецов из обреза и о том, чтобы сдаться властям, даже не помышляет.
— На Южную, быстро! — рявкнул я.
Выстрелы мы услышали задолго до подъезда к улице Южной. Бабахали раскаты одной тональности. Судя по ней, огонь велся из охотничьего ружья. Ими Жилко скорее давал понять, что жив и борется за свободу, нежели из желания кого-то подстрелить.
