Стиций давно общался с МВД и Прокуратурой. Вот где настоящий, истинный джи – ар. Общение с оборотнями в погонах для Стиция началось с подачи Геннадия Петровича, подсадившего на пиар – иглу персонального пиара главу Следственного комитета. Пара лекций Геннадия Петровича о пользе открытости, и вот уже СКП мелькает во всех новостях. Спикеру – нравится, журналистам – тоже, ничего себе! – ценный первоисточник, комментирует все что ни попадя – а ЧП в энергетике, и задержки рейсов, и отстрел бездомных собак. Просто клад, а не спикер.
Однажды главе СКП эта информационная открытость надоела, но журналисты просто так не отпускали. И теперь он с тоской пожинал хлеб своей публичности, торговал лицом направо и налево и подумывал о том, как и куда уволиться. На первое время требовалось заткнуть СМИ, чтобы не мешали работать и думать. В этот момент в должности «консультанта по взаимодействию со общественно – политическими и специализированными СМИ» и появился Стиций. Отбиваясь от журналюг и приводя в чувство толковыми советами бедную жертву публичности, Стиций вел свое расследование и вскоре получил чин и должность исполнительного вице – спикера СКП.
Нет пророка в…
По жестокой иронии судьбы, запрограммированной давным – давно великим поэтом, не состоялось пророка в своем Отечестве в виде бизнес – инкубаторов.
Первые точки идей открылись в ростовской станице Вешенской, украинском Коктебеле и израильском Эйлате. Геннадий утешил себя, а заодно и заказчика тем, что наряду с открытием российских бизнес – инкубаторов в этих странах будет проводиться идейная экспансия в культуру и быт. Речь шла об Украине и Эйлате. Раньше подобная функция – культурного представителя и агитатора – лежала на посольствах России. Но со смертью первых послов данная работа превратилась в синекуру и деградировала в службу дипломатической почты – посылочки без досмотра на родину и обратно передавать.
Что требовалось в первую очередь? Минимальная информационная подготовка – снять офис и выпустить первый пресс – релиз. С этой задачей главы представительств справились блестяще. Вышло более пятидесяти публикаций – попали в хороший информационный резонанс с местными национальными праздниками. На Украине в Коктебеле это был день вина. Сначала придумали посвятить этому событию заявление нано – виноградника, но идею отвергли как излишне популистскую. Израильские друзья пожертвовали, ну как, пожертвовали – в обмен на винную технологию – систему орошения виноградников в условиях лютой засухи. Идея на Украине была преподнесена как инновационная и сразу выдвинута на национальную предпринимательскую премию. То же самое произошло и на израильской территории – коктебельская технология сработала без сбоев и уже на этапе внедрения поразила изворотливые умы владельцев еврейских винокурен.
Да, это фикция, но на начальном этапе успеха кто не сделал хоть толику мелких пакостей? Вопреки мнению таллиннского идеалиста – тренера Тарасова, Геннадий Петрович стоял на той мысли, что пустота и есть обязательное условия для творчества. «Твердое, и только твердое может быть в основании каждого дела, – учил тренер Таллиннской школы менеджеров. – Постоянно простукивайте фундамент: если почувствуете пустоту, рано или поздно все сооружение рухнет». – «Ничто не вечно под луной – это раз. В пустоте кроме идей обычно содержится воздух – это два. Как фундамент дышать будет?» В общем, Геннадий допускал легкие финты в начале предприятий. И категорически не сторонился пустот никогда.
Станица Вешенская обрадовалась своему бизнес – инкубатору, как дитя. Вопреки мысли о том, что на Дону правит сельское хозяйство, опрос показал другую картину. Главной проблемой все считали невозможность удобного хранения культурных артефактов. Музейный фонд был закрытым для посетителей, необорудованным и постоянно пополняющимся. По берегам Дона находились множество заповедников времен Большого Ледника, из которых «Галичья гора» была одним из самых известных, но не единственным.
Одним словом, направление инноваций было определено – музейное хранение и сохранение культурного и природного наследия. По ошибке в музей чуть было не записали казачество как таковое, но остатки Круга резко воспротивились: «Аз есмъ!» – и от них отстали. Казачество давно и успешно заведовало бизнесом по охране церковных святынь по всей стране. А информационным поводом к открытию Вешенского бизнес – инкубатора стало согласие продюсеров фильма «Ночь в музее» снять пятую часть именно на Донской земле, родине Михаила Шолохова, здесь, в станице Вешенская.
Первые государственные субсидии на бизнес – инкубаторы поступили исправно. Требовалось продолжать кипучую деятельность. Сибирь и Урал томились в ожидании инноваций. «Только инноваций нам и не хватало», – так президенту России удалось заставить думать о пресловутой Белой Обезьяне буквально каждый регион большой страны. Но материализация идей началась в передовых регионах.
Екатеринбург
– Владилен, твой любимый город?
– Мой любимый город одновременно и нелюбимый. Это Екатеринбург – колыбель русского рока.
– Расскажи.
Суровый город. Мало кто знает, что до 1992 года Свердловск был закрытым военно – промышленным городом, черным дымящим ящиком с богатой внутренней анонимной жизнью. Заходить можно, выходить нельзя.
Собственно, Екатеринбург – имя, которое он обрел в новой России – был условным городом, выражавшим единство только на карте. Население и вообще всяческие людские поселения были живы, поскольку они способствовали жизни заводов – гигантов. От топлива для подводных лодок до железа, руды и металлических конструкций – все производилось здесь, вдалеке от столиц. Из города выпускали только продукцию заводов, но не людей. А надо было в одно как – то обозначить этот производственный район страны, взяли и соединили дорогами и административными границами, взяли и дали ему название. Многие люди же по – прежнему знали, что они – не часть России, а собственность завода.
Новая Россия возвратила центру Урала не только древнее имя, но и порядки – беспощадные, но со смыслом. Именно здесь, а не в Тольятти или во Владивостоке, разворачивались кровавые бои за право дележки пока еще не трупов советских промышленных гигантов, разворовывалось все. И вскоре над всем этим полем битвы встала личность – могучий беспалый великан. Ему в силу амбиций не хотелось рвать и метать за какие – то заводы, пусть и золотые. Ему вздумалось взять и разметать целую Россию. «Россия у меня на первом месте, – говорил он своей жене Наине, – а ты на втором». «Хорошо, что есть второе место», – думала она и поддерживала его во всех начинаниях. Задуманное, как мы знаем с Вами, удалось, к сожалению.
В Екатеринбурге нет озер, только обмелевшие заводские пруды. А если бы озера и были – то были бы нечисты. Все ездят туда, где они есть, по крайней мере. О чистоте в Челябинской области, столице трубопроката, тоже говорить не приходится. Но побег заводского населения от своих бояр – заводов на выходные в соседнюю губернию дает – нет, не уверенность, а всего лишь возможность размять кости. И это в интересах самих заводов, людей, которых становится все меньше и меньше, и их приходится беречь.
