На пленуме, проходившем 24–26 июля 1953 года, Центральный Комитет СЕПГ исключил Цайссера и Гернштадта из партии и освободил их от занимаемых в правительстве постов.
Преемником Цайссера стал Эрнст Волльвебер. Он, как и Цайссер, являлся секретным агентом советской разведки. Бывший кочегар германского военно-морского флота ни в какой мере не напоминал аристократического, горделивого, с хорошими манерами лейтенанта Цайссера. Мы уже видели, как концу войны Волльвебер был спасён советским посольством в Швеции от выдачи в Германию и переправлен в Москву. Когда для немецких коммунистов пришло время послать в Германию кадры новых руководителей, Волльвебер попросил направить его в западную зону — он не хотел заниматься бумажной работой. Однако его просьба была отклонена, потому что там его могли узнать и арестовать. Его направили в Восточный Берлин, где он стал генеральным директором морских сообщений. Но он так и не погрузился в бумажную работу. Смысл деятельности этого мастера диверсий и контрабанды лежал далеко от восстановления германских морских традиций.
Волльвебер снова выстроил свой шпионский аппарат, который был лишь немного связан с московскими ГРУ и НКВД. Эта редкая привилегия была предоставлена ему еще в конце тридцатых годов, потому что природа его работы — антигерманский саботаж — требовала особой секретности. Похожая обстановка возникла и теперь. В 1947–1948 гг., когда отношения Москвы с союзниками стали быстро портиться и казалось, что новая война неизбежна и близка, план Маршалла представлялся Сталину замаскированной подготовкой для вооружённого конфликта и закамуфлированной поставкой военного снаряжения в Европу. С этим планом надлежало бороться не только словесно, на съездах и в прессе, но также и в портах, и в открытом море.
В морской школе в Вустрове, где две сотни молодых людей учились, чтобы стать капитанами, инженерами и радистами, Волльвебер набрал группы студентов численностью примерно в двадцать пять человек, которых после окончания школы послали в Мекленбург для специальной подготовки к тайным операциям.
В Гамбурге, где была прежняя резиденция Волльвебера, возникла новая организация и начали происходить странные вещи. Случились также взрывы в гаванях Бреста и Кадиса, в Гавре был найден груз взрывчатки. Другие диверсионные акты не принесли заметного ущерба, но они, без сомнения, могли приобрести совсем другие размеры, если бы план Маршалла развивался так, как это представлялось Кремлю.
[301]
Второй задачей организации Волльвебера была контрабанда на Восток важных грузов, включая стратегические материалы. В границе между двумя германскими государствами протяженностью в тысячу миль были найдены слабые места. Таможенные офицеры и пограничная полиция были подкуплены. В некоторых случаях организации удавались невероятные контрабандные операции (целые заводы, как говорили, постепенно переправлялись с Запада на Восток). После начала корейской войны в 1950 году эта организация со всей своей энергией взялась за контрабанду военного снаряжения на Дальний Восток.
Примерно семь лет, с 1946 по 1953 год, Волльвебер оставался у руля этой организации, хотя официально с 1950-го числился государственным секретарем. Когда он в конце концов заменил Цайссера на посту министра государственной безопасности, его имя было уже хорошо известно в западном мире. Все иностранные политические ведомства внимательно следили за его перемещениями, целые книги и сотни журнальных статей были посвящены авантюрным подвигам этого крупного и неуклюжего мужчины, чей облик подходил бы к человеку любых занятий и профессии, но только не революционера. Возвышение Волльвебера было частью нового курса Москвы против «расхлябанности» и совпало с очередной волной арестов, судебных процессов и наказаний в постсталинский период за «преступную пассивность».
Разведывательная активность в сотрудничестве с советскими агентствами в Германии продолжалась в прежнем стиле. Одной группой сетей руководили русские, другой — немцы. В некоторых операциях они объединяли усилия.
Главными целями оставались все те же: первая — военное ведомство; вторая — аппарат генерала Гелена и разведывательные органы союзников, работающие в восточно-европейском направлении; третья — западногерманское ведомство защиты конституции. Из года в год в течение последних пяти лет сюда внедрялись люди из советской, восточно-германской разведки или разведки стран-сателлитов. В некоторые службы они внедрялись по нескольку раз, и в результате последовало раскрытие западных секретов, арест шпионов, которые нелегально работали на Востоке.
[302]
Одна из самых печальных шпионских операций, проведенных восточногерманским МФС, была связана с именем Роберта Б. Блевенса, американского коммуниста, служившего в оккупационных войсках в Берлине, который стал агентом восточной службы государственной безопасности. С помощью Блевенса и молодой немецкой девушки Ингрид Йонек — этих агентов Штази — осуществлялись попытки убедить американских солдат перейти на сторону Востока. Блевенс был отдан под военный суд, приговорен к 13 годам исправительных работ и с позором уволен из армии.
Йоханнес Нюккер, полицейский офицер из Западного Берлина, был человеком как раз такого типа, который использует новая германско-коммунистическая разведка. Квалифицированный инженер-автоспециалист, он был членом правой организации «Вервольф» во время веймарского периода. В 1934 году, когда «Вервольф» стал ядром нацистской армии, он вступил в СС, а позже получил звание группенфюрера. Попав в плен к англичанам, Нюккер, скрыв тот период жизни, когда он служил в СС, и в 1951 г. получил должность в автомобильной части полицай-президиума Берлина. В то время принимались усилия против похищений, разведки и подготовительных мероприятий вторжения из восточного сектора, и полицейские силы надо было реорганизовать в соответствии с новыми требованиями. Вместе с его шефом, Рудольфом Леманом, Нюккер разработал секретный план моторизации полиции. Документ хранился в сейфе, куда имели доступ только четыре человека.
