«У него были отличная военная выправка и седеющие вьющиеся волосы. Он наверняка был хорошо образованным человеком, и слушать его правильную русскую речь было одно удовольствие. Его яркие, веселые рассказы перемежались воспоминаниями о родных местах на Урале, о его собаках и лошадях. Мы полагали, что он принадлежал к привилегированному классу, так как он тут же менял тему разговора, когда мы пытались узнать что-то о его семье. Он любил говорить о службе в Красной Армии, где стал отличным артиллерийским офицером. Он постоянно вспоминал имена разных своих командиров и нередко после паузы добавлял: «Потом, во время чистки, его расстреляли». Часто после подобных комментариев он восклицал: «Когда я думаю об этом, то не понимаю, почему меня тоже не расстреляли?».
[254]
Когда Заботин покидал Москву, его принимал не кто иной, как сам Георгий Маленков. Тот факт, что член Политбюро, перегруженный в то время военными проблемами, нашёл время, чтобы принять скромного партийного функционера, который отправлялся в Канаду, можно считать знаменательным. Маленков, хотя и не являлся прямым начальником Заботина, дал ему указания, как он должен действовать: разведывательная работа должна оставаться тайной для посла; переписка с Москвой должна идти мимо посла, чтобы он не узнал имён шпионов; в некоторых случаях, когда агенты Заботина получат информацию о канадских делах, он может информировать посла, но не раскрывая источника.
В первые годы работы аппарат атташе был занят вербовкой нужных людей, проверкой их в Канаде и связью с Москвой по вопросам утверждения. К концу 1944 года была собрана группа канадских агентов численностью примерно в 20 человек. Сеть, включающая как агентов НКВД, так и агентов военной разведки, достигла пика в 1945 году. К концу войны она состояла из семнадцати официальных советских лиц и около двадцати канадцев. Двое выдавали себя за работников торгового представительства, один — за корреспондента ТАСС, один — за переводчика, двое — за привратников, еще двое — за шоферов. Заботин, однако, думал, что аппарат таких размеров слишком мал для поставленных задач. У него были планы существенного расширения аппарата под прикрытием торгового представительства. Но прежде чем эти планы начали воплощаться в жизнь, случилась катастрофа.
Главные агенты
Среди двух десятков агентов и субагентов заботинской сети Алан Нун Мэй занимал особое положение. Опытный физик-экспериментатор и британский государственный служащий, он побывал в 1936 г. в России и слыл человеком левой ориентации. Однако он не участвовал в политической борьбе и его статьи никогда не появлялись в прессе. Когда главной задачей британской контрразведки была охота на немецких шпионов, Скотланд-Ярд не усомнился в лояльности Мэя, и его послали в Канаду в составе исследовательской группы, работавшей в области атомной энергии.
Следуя инструкции Москвы, Заботин вошел в контакт с Мэем в 1943 г. и после этого получал от него время от времени информацию, главным образом, о прогрессе в атомных исследованиях. В 1945 году по требованию аппарата Заботина Мэй сделал несколько обширных и исчерпывающих сообщений. В июле 1945 года он передал лабораторные образцы урана-235 и урана-225, которые полковник Мотинов, помощник Заботина, немедленно отослал в Москву. Уже на следующий день после бомбардировки Хиросимы Заботин отправил в Москву закодированную телеграмму с полученными от Мэя сведениями об атомной бомбе, которые в то время были еще строго засекреченными:
«Директору. Факты, приведенные Алеком:
1) Испытания атомной бомбы были проведены в Нью-Мексико. Бомба, сброшенная на Японию, была из урана-235. Известно, что дневной выпуск урана-235 на магнитной обогатительной установке в Клинтоне составляет 400 граммов. Выход «49», очевидно, в два раза больше (некоторые графитовые установки рассчитаны на 250 мегаватт, то есть на выпуск 250 граммов каждый день). Научные достижения в этой области решено опубликовать, но без технических деталей. Американцы уже выпустили книгу на эту тему;
2) Алек передал нам платиновую пластинку, покрытую тонким слоем урана-233 в виде окиси, вес которого 163 микрограмма».
[255]
Политическая информация поступала к Заботину от двух женщин: Кэтлин Мери Вильшер и Эммы Войкин.
Коммунистка с десятилетним стажем, Кэтлин Вильшер начала поставлять информацию Фреду Роузу еще в 1935 году. Она работала в офисе высокопоставленного представителя Соединенного королевства в Оттаве и имела доступ к многим документам, в том числе и к секретной корреспонденции. Через ее руки также проходили письма, которыми обменивались канадский посол в Москве и премьер-министр Канады. Эмма Войкин имела возможность передавать документы из канадского департамента иностранных дел.
Дочь русских эмигрантов, Эмма Войкин была несчастной молодой вдовой, когда майор Соколов из русского посольства и его жена начали разрабатывать ее. Она потеряла не только мужа, но и ребенка и долгое время жила в бедности. Для Эммы Войкин Советский Союз представлялся страной счастья, где заботились о бедных. Вошедшие с ней в контакт Соколовы старались поддержать её восторженное отношение к России. Из паспортного отдела департамента иностранных дел, где она работала, её в феврале 1944 года перевели в особо секретный отдел шифровки. В октябре того же года она согласилась снабжать Соколова секретными материалами департамента иностранных дел, и, когда Москва дала зеленый свет, она принялась за дело. Она хотела эмигрировать в Россию, но Соколов удержал ее от этого. Когда она все-таки наконец появилась в советском посольстве с просьбой о советском гражданстве, был уже январь 1946-го, но прежде чем просьба была рассмотрена, ее арестовали.
Типичная группа информаторов была сформирована майором Роговым, другим помощником Заботина. 4 канадских государственных служащих — Дэвид Гордон Лунан, Дарнфорд Смит, Эдвард («Нед») Мазерелл и Исидор Гальперин — образовали шпионскую группу. По указанию Москвы их псевдонимы начинались с буквы Б.
В целях конспирации Рогов старался ограничить контакты между ними, чтобы они знали только лидера группы — Гордона Лунана («Бака»). Тот в свою очередь поддерживал контакты со Смитом («Бадо»), Мазереллом («Бэгли») и Гальпериным («Бэкон»). Таким образом «Ян» (майор Рогов) был главным руководителем сети, а Лунан должен был стать центром группы из четырех человек. И никто больше, только он единственный, мог иметь выход на «Яна»
[256].
Главной задачей Лунана было собирать и передавать информацию от остальных трех.
Дарнфорд Смит, инженер Национального исследовательского совета, поставлял информацию из области радиотехники и оптики и о работах секретного совета по исследовательским проблемам. Точное описание задач Смита хранилось в офисе Заботина, на некоторых стояла пометка «выполнено», на других — «частично выполнено» или «обещал сделать»
[257].
