То, что Кобулов и Шаханов оставили после себя, напоминало скорее эмбрион, чем налаженную сеть. В своих лихорадочных поисках преемников они смогли отыскать лишь небольшое число старых коммунистов, которые жили в условиях полуизоляции, некоторых разбросанных по стране пассивных и потому неизвестных полиции советских агентов и немногих юных энтузиастов, которые были бы счастливы войти в существующее подполье. Советские дипломаты в течение последних месяцев имели достаточно времени для того, чтобы представить своих ближайших друзей друг другу и распределить между ними несколько раций. Но когда они уехали, это дело так и не было доведено до конца. После их отъезда осталась наскоро сформированная группа, которую абвер позже назвал «Красной капеллой». Иногда ее также называют группой Шульце-Бойзена — Харнака.
Арвиду Харнаку, когда началась война с русскими, было сорок лет. Его дядя, Адольф Харнак, являлся известным христианским историком, а отец, профессор Отто Харнак, был крупным авторитетом в области истории литературы. Другие члены семьи занимали важные правительственные посты.
Вскоре после окончания Первой мировой войны, когда в Германии возникли сильные националистические настроения, молодой Харнак вступил в одну из крайне правых группировок. Спустя несколько лет он отвернулся от националистических тенденций и к середине двадцатых годов стал марксистом, оставшись верным своим новым взглядам до конца жизни. Склонность к наиболее экстремальным программам и партиям была характерна для личности Харнака. Образование не изменило взгляды этого прямого и скромного человека.
В 1927 году Харнак на два года ездил в США, в корпорацию Рокфеллера, чтобы изучать экономику и историю социалистических и коммунистических движений в Америке.
В 1931-м при поддержке советского посольства в Берлине несколько молодых немецких интеллектуалов, среди которых был и Харнак, основали просоветское пропагандистское общество «Изучение плановой экономики» (сокращенно «Арплан»). Духовным наставником этого общества являлся Сергей Бессонов, который сначала был сотрудником торгового представительства, а потом стал советником советского посольства в Берлине.
Советские интересы при создании и в процессе работы «Арплана» были теми же самыми, что и обычно в таких случаях — привлечь на свою сторону группу влиятельных молодых людей. Шпионаж не являлся главной целью, хотя сбор информации для Москвы и вербовка агентов никогда не исключались. Среди приблизительно 35 членов общества всего пять или шесть человек были коммунистами. Остальные проявляли известную симпатию к левым движениям, приветствовали сотрудничество Германии с Россией, некоторые из них считали, что следует идти за Лениным, а не за «космополитом» Марксом. Среди коммунистических членов было несколько выдающихся личностей в дополнение к самому Харнаку. Это социолог и китаист Карл Август Виттфогель, философ Георг фон Лукач, экономист Рихард Оринг и некоторые другие. Председателем был профессор Фридрих Денц, а секретарём — Арвид Харнак.
Поворотной точкой в жизни Харнака стала «ознакомительная поездка» двадцати четырех членов «Арплана» в Россию в 1932 г., организованная Бессоновым. В контактах с официальными советскими лицами в Москве были отмечены его преданность и способности, и перед его возвращением в Берлин он был принят коминтерновскими лидерами Отто Куусиненом и Осипом Пятницким. У Харнака прямо спросили, готов ли он работать для советского правительства. Он дал согласие.
[218]
10 лет служил он советским интересам и гордился этим. Финансовые мотивы никогда не двигали им. «Тайная работа для коммунизма стала смыслом жизни для этого фанатика», — говорил Рейнгольд Шенбрунн, один из друзей Харнака. Когда Гитлер пришел к власти и «Арплан» прекратил свое существование, возможность продолжать секретную службу для Советов была единственной причиной того, что Харнак остался на родине.
В 1933 г. Арвид поступил на работу в министерство финансов. Для этого было несколько причин. По своей работе в качестве эксперта по советской и американской экономике ему приходилось поддерживать постоянные контакты с советским посольством, поэтому никто не задавал ему лишних вопросов. Престиж Харнака в министерстве экономики был высок, никто не сомневался в его лояльности, он достиг высокого положения старшего советника. После заключения советско-германского пакта в 1939-м он был послан в Москву в качестве члена германской торговой комиссии.
Выдающимися качествами Харнака были осторожность и неукоснительное соблюдение правил конспирации. В отличие от своих будущих сподвижников, он никогда не совершал необдуманных поступков, никогда не шел на ненужный риск и никогда не изменял себе. Своим сослуживцам так же, как и всем знакомым, Харнак казался солидным, добросовестным и верноподданным немецким чиновником. Позже его судьи и даже гестаповские следователи хорошо отзывались о нем. Однако его кузен Аксель, хотя и высоко ценил его, рисовал более реалистическую картину, в которой немалое место занимали его коммунистический пыл и боевой дух:
«Арвид отличался острым умом, он много думал, любил дискуссии и умело вел их. Его отличительной чертой была твердость, больше того, он был склонен к сарказму, особенно когда вёл спор с человеком, стоящим ниже его по своему положению. Он был очень честолюбив, хотя его самоуверенность основывалась на общепризнанных успехах…».
[219]
Милдред Фиш, американка, преподаватель литературы, на которой Арвид женился, когда был в Соединенных Штатах, была его верной спутницей. Политически пассивная, она интересовалась только литературой и языками, переводила американские романы на немецкий язык и читала курс американской литературы в Берлинском университете. Позже, в тюрьме, она перевела на английский язык поэмы Гете. Литература была ее истинным призванием, и только под влиянием мужа она вошла в контакт с коммунизмом и советской разведкой. Она восхищалась мужем, его умом, его профессиональными и научными достижениями. Аксель фон Харнак писал о ней:
«У Милдред был ясный, светящийся взгляд, густые светлые волосы обрамляли ее лицо, своей привлекательностью она завоевывала все сердца. В ней все говорило о благородстве. Ее открытость сочеталась с особой простотой одежды и всем образом жизни».
[220]
Харро Шульце-Бойзен, второй руководитель этой группы, отличался от Харнака во многих отношениях, но происхождением он не уступал своему ученому коллеге. Он вырос и получил воспитание в крайне консервативном монархическом кругу, среди людей, которые нравственно и политически были враждебны всяким проявлениям нацизма. Одним из его предков был адмирал фон Тирпиц. Отец Харро, Эрих Шульце, был офицером флота в годы Первой мировой войны, а во время Второй мировой войны служил начальником штаба германского командования в Голландии. В 17 лет Харро стал членом антинацистской молодежной организации «Юнгдойчер Орден», потом стал склоняться к левым движениям. В свои университетские годы в Берлине, когда шла жестокая борьба между враждебными крайними движениями, он отказался примкнуть и к коммунистам, и к нацистам. Эту позицию Шульце-Бойзен сохранил и в будущем.
