Первым делом она зашла в какое-то кафе, на вид совсем невзрачное – Сандугаш была страшно голодна и решила, что в околовокзальной забегаловке вряд ли будет слишком дорого. Но приветливый официант подал ей меню, и Сандугаш едва удалось сохранить лицо. Ничего себе цены! Куриный суп стоит как две целые курицы! А кусочек торта – как три таких торта в выдринском сельхозмаге. Но уходить было стыдно, и она просто выпила стакан теплого яблочного сока.
Сандугаш купила московскую сим-карту, вышла в Интернет, просмотрела предложения по аренде комнат. Вариантов было море, но в итоге понравился ей только один – пятнадцатиметровая комнатка в двухкомнатной квартире на окраине города. На вид комната была чистенькой и очень чудной – белые стены, белый дощатый пол, белые шторки. Как в психиатрической больнице из арт-хаусного кино. В этом что-то было. По указанному номеру ей ответили сразу же, после первого гудка. Правда, голос был недовольным: как будто Сандугаш хотела в долг попросить, а не жилье себе снять. Но плевать на эмоции – зато ее пригласили на просмотр! Сказали, что она может прийти в ближайшее время, хоть через час!
Нужный адрес она нашла легко. Как будто в ней был внутренний компас, который сам вел ее по улицам в незнакомом огромном городе.
По дороге Сандугаш думала о Косте. Так хотелось позвонить ему, только вот надо же экономить деньги. Интересно, он и правда поверил в то, что она сможет стать его ангелом-спасителем? Или благодарил ее со слезами на глазах просто потому, что его тронула такая детская самоотверженность?
Они простились скомканно. Как назло, ему все время названивала Марина. Словно чувствовала, что муж находится с другой женщиной. Любимой женщиной. Сандугаш немного смущала та ласковая и даже, пожалуй, отчасти заискивающая интонация, с которой Костя общался с супругой. Он называл Марину «зайчик», просил не садиться ужинать без него, обещал, что скоро будет, и врал, что помогает знакомому поменять в машине масло. А потом, перехватив осуждающий взгляд Сандугаш, с тяжелым вздохом объяснил: «Пойми, малыш, я должен ее подготовить. Да, Маринка давно стала для меня чужой. Я ее не воспринимаю ни как женщину, ни как друга. И близости у нас давно нет, уже больше двух лет… Живем как соседи. Но я не могу так с ней, нужно как-то подготовить ее. Баба-то она неплохая… Я же не хочу, чтобы она совсем расклеилась, она все-таки мать моей дочери!»
И Сандугаш соглашалась – да, конечно, ты такой благородный человек…
Квартира была объективно убогой, но Сандугаш она показалась раем на земле. Просторно, чисто, светло, окна выходят в зеленый двор. И парк видно. Как будто бы и не Москва вовсе. Тихий уголок.
Девицу, сдававшую комнату, звали Мила. Она была не намного старше самой Сандугаш, но утомленно-презрительное выражение ее хорошенького лица говорило о том, что повидала Мила немало. Потом Сандугаш заметит: в больших городах иной ток времени, год за пять. Да, у всех есть Интернет, да, глобализация и все такое. Тем не менее в их селе к двадцати годам большинство девушек оставались полудетьми – представления о мире у них были наивными, пунктирными какими-то. Москвички же – во всяком случае, большинство из них – в этом возрасте были цепкими и, даже если не обладали большим жизненным опытом, все равно ухитрялись как-то воспитать в себе понимание социальных взаимосвязей и возможных сценариев игры.
Мила рассматривала ее так беззастенчиво, как будто Сандугаш себя на продажу выставила. От взгляда девушки не укрылась ни одна деталь, а все мысли отражались на ее лице: «Красивая, – думала Мила, – такая тут не пропадет. Но сумка какая-то допотопная, а ботинки – неприлично же в таких ходить! Хоть бы набойки поставила посвежее. Маникюра нет, но ногти аккуратно подпилены. Ни одного украшения, даже колечка дешевого – кажется, этой красавице вообще наплевать на то, какое впечатление она производит. А почему? Уверенность в себе – считает, что она самая неотразимая только из-за того, что от природы ей достались длиннющие ноги и необычное лицо? Или просто не от мира сего? И если последнее – не будет ли с такой соседкой проблем?»
– Я тихая, – почему-то смутилась Сандугаш, – в городе у меня никого нет, гостей не будет. Аккуратная. Я и кухню мыть могу, и ванну, мне совсем нетрудно.
– М-да? – процедила Мила, которой нравилось ощущать себя хозяйкой положения перед этой красоткой. – А деньги-то у тебя есть? Платить будешь в срок? А то прошлая соседка обещала-обещала и в итоге однажды сбежала, оставив меня без гроша.
– Конечно! Я бы никогда так не поступила! – заверила Сандугаш. – Я работу найду.
– Работу? – усмехнулась Мила. – Слушай, а что тебя вообще сюда принесло? Я думала, ты поступать приехала.
– Нет, – вздохнула Сандугаш, – я на конкурс «Мисс Страна». Но пока прохожу кастинги, надо где-то жить и что-то зарабатывать.
– Чего-о? – Мила поперхнулась. – Слушай, ладно, давай чаю выпьем, расскажешь все. Ты смешная.
Пока она мыла чашки, высыпала в хрустальную вазочку дешевое овсяное печенье, клала заварку в смешной чайничек в виде улыбающейся свиньи, Сандугаш рассматривала ее.
Мила была похожа на пирожное. Вся такая сливочно-кофейно-сахарная – наверное, даже слегка приторная, если перебрать дозу общения. Светлые волосы завиты на щипцы – кудряшки жесткие, их держит тонна лака, кончики посечены. Кожа белая-белая, здоровый румянец, редко встречающийся у горожанок. Глаза широко распахнуты, длинные ресницы, ямочки на щеках, губы бантиком (потом Мила признается, что это татуаж – розовый пигмент, который мастер ввел ей под кожу тонкой иглой; час мучений, зато потом можно вообще не краситься как минимум пару лет). Роста Мила была небольшого, фигуру имела складную – как у девочки пин-ап.
Чай оказался вкусным – Мила тотчас же сообщила, что у нее был роман с мастером из чайного клуба, который научил ее разбираться в сор тах и отличать «те гуань инь» от «да хун пао». Правда, это было единственное, что на выходе ей дали те отношения, потому что одним прекрасным утром чайный мачо сказал, что поедет навестить брата в Коломну, и так больше никогда в ее жизни и не появился, а потом общие знакомые рассказали Миле, что он женился на своей бывшей девушке, преподавательнице цигун.
– В Москве почти все романы вот так по-дурацки заканчиваются, – доверительно сообщила она.
Сандугаш было трудно привыкнуть к такой откровенности от человека, которого она знает меньше часа, но она решила, что это московский формат – другие скорости, люди сходятся быстрее, опознают своих по каким-то одним им приметным знакам и начинают дружить, не успев толком познакомиться.
– Ладно, давай лучше о тебе. Что это за наивная идея с «Мисс Страной»? У тебя хоть знакомые там есть?
– Нет, – призналась Сандугаш, – но я уверена, что выиграю. Не могу объяснить. Просто ЗНАЮ. У меня отец шаман. Я путь чувствую, понимаешь? Моя это дорога или нет.
– А мне кажется, это просто иллюзия, – хмыкнула Мила, – поверь мне. Я все-таки родилась в этом городе, многих знаю. И у меня даже была знакомая девчонка, которая участвовала в этой «Мисс Стране» года три назад.
