Вкус жизни.
Томас Рэнделл, генерал Арахисовое Масло, поднялся на ноги. Он огляделся вокруг, увидел на полу труп своего отца, на краткий миг уронил голову, вознося молитву за человека, который ушел бы в вечность еще несколько десятков лет назад, если бы только его сын согласился отпустить его.
Свет заиграл на клинке отцовского меча, который лежал на сыром и холодном каменном полу в нескольких футах поодаль. Томас протянул руку, и арахисовое масло щупальцами разбежалось по залу, обвило рукоять и притянуло меч к нему в руку.
Тогда он пошел за своим сыном.
Река уже виднелась впереди, когда Ворчун услышал за спиной цокот копыт Султанчика по каменистому плато. Он не остановился, чтобы подумать. Он крутанулся, не слишком бережно свалил мальчика на твердую, открытую всем ветрам землю и вытащил второй кольт.
Теперь у него в каждой руке было по пистолету, «кольту-миротворцу», излюбленному оружию стрелков старого американского Запада. Давным-давно он нашел их в Сердце леса. Кто-то побывал у них. Кто-то оставил их там вместе с патронташем, полным пуль. И других пуль у него не будет.
Теперь солнце находилось за крепостью, ее длинная холодная тень пересекала вершину горы. Река Вверх струилась мимо в пятидесяти или шестидесяти ярдах от них, а еще в сотне ярдов она достигала края плато и обрушивалась в бездну клубящегося света и тумана, которая вела в никуда. Возможно, куда угодно.
Куда-то. В глубине души Ворчун чувствовал, что знает, куда она выведет.
Султанчик приближался галопом, храпя и потея, и по ноге его из раны в лопатке текла кровь. Светло-зеленые перья на макушке полоскались на ветру.
Ворчун вскинул оба револьвера и прицелился в пони, который когда-то был ему лучшим другом.
– Ни шагу вперед! – сказал он громко. Фыркнув, Султанчик с топотом остановился футах в двадцати поодаль и принялся перебирать копытами и храпеть.
– Отдай мне мальчишку, – сказал пони. – Старина Шак вырвет твое сердце, но если ты сейчас одумаешься, может быть, мне удастся убедить его пощадить тебя.
Гном в полосатом костюме горько рассмеялся и покачал головой.
– Ты и впрямь в это веришь? – спросил он. – Он обезумел, Султан. Да разуй же ты наконец глаза, приятель. Я хочу сказать, если бы он действительно собирался исполнить то, о чем говорил в самом начале, если бы он действительно пытался спасти лес, спасти всех нас, это одно дело. Но ты взгляни на него.
Он кивнул в сторону Натана. Пони взглянул.
– Он не должен был пострадать, – сказал Ворчун. – А теперь он умирает. Ты ведь не этого хотел, верно? Этот парнишка был с нами с того самого дня, как появился на свет. Он дергал меня за бороду, ездил на тебе верхом, смеялся и никогда не докучал никому своим нытьем, как некоторые дети. Он – хороший мальчик.
Он сын Нашего Мальчика. А Томас, может, и позабыл нас, но это не значит, что он нас разлюбил, Султан. Это значит лишь, что ему нужно было жить. Нужно было стать тем, кем ему было предназначено стать, быть отцом этого мальчика. Я повидал в том мире побольше твоего. Там нелегко. Томас отвернулся от нас не потому, что ему так захотелось. Такова жизнь, вот и все. И за это мы убьем его единственного сына?
Копытца Султанчика глухо цокнули о камень – он переступил с ноги на ногу. Взглянул на Натана – его глаза внезапно распахнулись. Мальчик был нездоров и от него пахло болезнью и еще кое-чем похуже. Но он был всего лишь ребенком.
– Султанчик? – позвал Натан.
– Томас мог превратить это место в рай, если бы только захотел, – сказал Султанчик, но как-то неожиданно неуверенно.
Ворчун чуть расслабил руки. Дула его револьверов немного опустились. Он склонил голову набок и умоляюще посмотрел в глаза пони.
– Оно и так рай, идиот, – сказал он с любовью. – Вернее, было раем, пока старина Шак не принялся жечь и убивать.
– Все уже гибло, уже менялось. И все потому, что Наш Мальчик позабыл про нас, – сердито возразил Султанчик, хотя на Натана он больше не смотрел. Не посмотрел даже, когда мальчик снова повторил его имя слабым голосом.
– Все гибнет, – сказал Ворчун. – Все изменяется. Так было всегда до тех пор, пока не пришел Томас и не начал видеть нас в своих снах, изменять все по своему желанию. Если все возвращается на круги своя, это не его вина.
Я не хочу умирать, Султан, – сказал гном. – Но я не могу допустить, чтобы умер Натан. Я не могу позволить Фонарю завладеть им.
– Это единственный выход, – возразил Султанчик. – Единственный способ воздействовать на Томаса. Если ты собираешься помешать мне забрать его, тебе придется меня убить.
Султанчик бросился вперед. На один-единственный миг Ворчун потрясенно застыл, потом его лицо исказилось от горя. Он вскинул кольты на уровень груди Султанчика.
И выстрелил.
Пони умер. Ворчун рыдал над его телом. Натан тоже плакал, и его кашель, его сопение и всхлипы заставили Ворчуна снова вернуться к жизни.
Он убрал пистолеты и нагнулся, чтобы поднять мальчика, и тут раздался голос.
– Я ценю преданность, и тебе это известно, гном, – прорычал шакал Фонарь.
Ворчун вскинул голову и со страхом смотрел на приближающееся чудовище. В тени крепости шакал Фонарь выглядел как настоящее привидение; огонь свечи озарял изнутри его тыквенную голову. Сквозь один его глаз виднелась дыра в затылке.
Сквозь эту дыру он видел, что уцелевшие лесные стражи обошли замок и приближаются к ним. А под ветвями, в тени их крон, бежал генерал Арахисовое Масло, высоко вскидывая колени, и размахивал мечом.
– Странно, – прошептал старина Шак. – И предательство я тоже ценю. Это урок, ты так не считаешь? Урок тому, кого предали, и тем, кто может предать в будущем. Во всяком случае, если с предателем расправиться незамедлительно. Я собираюсь сделать пример из тебя, предатель, – сказал Фонарь, наступая на Ворчуна.
Гном стоял перед мальчиком Генерал был далеко, но приближался. Ворчун сунул руки за пазуху и схватился за пистолеты в тот самый миг, когда Фонарь прыгнул на него. Ему удалось вытащить один из них из кобуры и выстрелить, но пуля лишь смяла тыквенную голову, и тогда Фонарь налетел на него. Оба кувырком покатились по земле. Ворчун сильно ударился затылком и на миг утратил ориентацию.
Старина Шак располосовал его лицо, и из ран потекла кровь.
Кровотечение разозлило Ворчуна не на шутку.
Собрав все свои силы до последней капли, он всадил колено Фонарю в пах. Старина Шак ахнул, и Ворчун отшвырнул его. Фонарь полетел на землю рядом с пистолетом, который Ворчун сумел выхватить, но потом не удержал.
Второй все еще находился в кобуре, и теперь он вытащил его. Он выстрелил всего один раз и промахнулся. Шакал Фонарь не переставал двигаться, но теперь держался на расстоянии, опасаясь пистолета.
