— Ты же сам сказал — за любовь, — напомнил Маркиз.
— Да, точно. В общем, представь: дикая жара, сырость, как в турецкой бане, комары размером с добермана и такие же злющие, никакого роуминга, вместо жилья — шаткие бунгало из сплошных щелей и дырок. Когда мы с подругой пытались уединиться, выяснялось, что через эти щели за нами с интересом наблюдает половина населения ближайшего поселка. А самое печальное, что от усталости и отсутствия комфорта мне все реже хотелось с ней уединяться! Я уже не говорю о том, что кормили нас ужасно и порции были очень скудные. Наверное, хотели приблизить условия к тем, в которых содержались пленные союзнических армий. Для полноты впечатления, так сказать.
Рудик огляделся в поисках официанта, и тот тут же возник с тележкой, на которой красовался ягненок на вертеле. Рудик с довольным урчанием вонзил зубы в мясо и на какое-то время замолчал. Когда с ягненком было покончено, он продолжил:
— Ты знаешь, старина, что я физически не могу существовать без экономической информации. Курс валют, ситуация на рынке ценных бумаг, индекс Доу — Джонса — для меня это как воздух. Даже в этих джунглях я сохранил подписку на основные источники…
— Это каким же образом? — заинтересовался Маркиз. — Ты вроде сам только что сказал, что там не было связи. Кстати, я сам имел возможность в этом убедиться.
— Извини, старик! — Рудик виновато улыбнулся. — Обычной сотовой связи там на самом деле нет, но главную экономическую информацию мне сбрасывали по спутниковому каналу, так что я держал руку на пульсе… Слушай, если ты не будешь свой сыр, можно я его съем?
— Пожалуйста, дорогой! У меня совсем нет аппетита. — Леня пододвинул приятелю сырную тарелку.
— Так вот, однажды утром я узнал о необычном падении курса ценных бумаг на гонконгской бирже. Такое падение должно было предвещать серьезную природную катастрофу в тех местах, где мы находились.
— Что? — Маркиз решил, что ослышался. — Как одно связано с другим?
— Связь прямая, старик! В мире все связано, а уж биржа — это зеркало, которое отражает все на свете. Короче, я сказал своей приятельнице, что скоро что-то должно произойти — землетрясение, цунами, на худой конец, военный переворот. Ты представляешь, она в ответ подняла меня на смех!
— Представляю себе, — ухмыльнулся Маркиз.
— Нет, ты не представляешь! — оборвал его Рудик. — Слово за слово, мы окончательно разругались, и я на попутном слоне добрался до ближайшего города, оттуда в Пномпень и, наконец, домой. Теперь вот отъедаюсь и прихожу в себя! — Он окинул опустевший стол голодным взглядом. — А самое интересное, что сегодня по дороге сюда я купил газету, и что я там читаю?
— Что? — Маркиз почувствовал, что требуется его реплика.
— Вот что! — Рудик победоносно протянул ему сложенную газету и отчеркнул ногтем нужное место:
«Вчера в округе Камнанг на юго-востоке Камбоджи произошло землетрясение силой девять баллов по шкале Рихтера. Это тем более удивительно, что этот район исторически не принадлежит к сейсмоопасным».
— Вот так, — с гордостью произнес Рудик, — а ты не веришь. Да я по колебанию биржевых индексов могу предсказывать погоду точнее любой метеостанции!
— А как же там твоя приятельница? — полюбопытствовал Маркиз. — Она же прямо в эпицентре землетрясения, неужели ты не беспокоишься?
— Ты не представляешь, старик, что это за особа! Да у нее заветная мечта — прыгнуть с парашютом в жерло извергающегося вулкана. От землетрясения она словит самый настоящий кайф. Если бы туда еще докатилось цунами — ее вообще было бы за уши не оторвать! Жаль, те места далеко от океана.
— Да, могу тебе только посочувствовать, дружище. Такая дама кого хочешь доведет до судорог.
— Все, вылечился уже, — отмахнулся Рудик. — Прошла любовь, как говорится, завяли помидоры. Да, кстати, ты вроде пригласил меня не только ради этой трагической истории? Выкладывай, что у тебя за дело.
— Как обычно, нужна твоя консультация.
— Само собой, старик, само собой. Только закажу десерт, и я полностью в твоем распоряжении.
Через десять минут, разделавшись с десертом, Рудик пригубил кофе и сыто откинулся на спинку стула.
— Что там у тебя, старичок?
Маркиз расстегнул портфель и выложил на стол копии страниц из папки заказчика.
— Посмотри вот эти материалы, — попросил он Рудика, — и скажи, что ты об этом думаешь.
По мере того как Штейнман просматривал распечатки, лицо его неодобрительно вытягивалось, а нижняя губа оттопыривалась, что придавало ему сходство с раздраженной старой черепахой.
— Ты же знаешь, старик, — проговорил Рудик, переворачивая последние страницы, — ты в курсе, как я отношусь ко всякой мистике. Семейные тайны, родовые проклятья, белая и черная магия — все это для последних страниц бульварных газетенок. Я думал, мы с тобой взрослые мальчики и нас на такие дешевые заморочки не купишь…
— Да я не о том, — Маркиз немного обиделся, — я о камнях. Понимаешь, я же видел один такой камень…
— Постой-ка! — перебил его Рудик, разглядывая последнюю страницу. — А это как сюда попало?
Маркиз перегнулся через стол и заглянул в бумаги. Рудик изучал программу научно-технической конференции двадцатилетней давности.
— Проект автономного технически распределенного автомата, — прочел он вслух. — ПАНТЕРА!
— Это тебе о чем-то говорит? — удивился Маркиз. — Разве это что-то интересное?
— Интересное? — Рудик поднял на него глаза. — Это бомба, старик, настоящая бомба! Как это оказалось среди мистического трепа?
— Я это переснял случайно, — признался Леня, — просто под руку попалось. А в чем там дело? Что за пантера такая?
— Это, старичок, наше светлое будущее! Завтрашний день науки и техники! А если серьезно…
Несколько месяцев назад рынок ценных бумаг затрясло от новости об уникальной научной разработке. В специальной прессе осторожно упоминалось о появлении так называемого распределенного компьютера, иначе говоря, вычислительного устройства, состоящего из множества однотипных блоков, каждый из которых может функционировать совершенно независимо и автономно выполнять сложные операции. Эти автономные блоки существуют вместе, как пчелы в улье или муравьи в муравейнике, и представляют как бы единый организм. Когда перед таким компьютером возникает сложная задача, он сам составляет из отдельных блоков временную конструкцию — как актерский ансамбль, подобранный для одного театрального или кинопроекта.
В технических подробностях Рудик не слишком разбирался, но для него важно было другое: этот распределенный компьютер, известный под условным названием ПАНТЕРА, самим своим существованием оказал сильнейшее воздействие на биржу.
— Представляешь, старик, — возбужденно говорил Рудик, — если это не утка и ПАНТЕРА действительно существует, все акции крупнейших компьютерных компаний, даже таких гигантов, как IBM или Apple, должны упасть на сотни пунктов! А это приведет к падению связанных с ними фирм, а таких сотни. Эта ПАНТЕРА растерзает рынок ценных бумаг, как больную антилопу! — Он сделал паузу, допил остывший кофе и закончил уже спокойнее: — Может, я и преувеличиваю, но разве что самую малость. И уж точно я не сомневаюсь, что владельцы компьютерных концернов заинтересованы в любой информации, связанной с распределенным компьютером, и готовы заплатить за нее приличные деньги. Если у тебя что-то есть, советую действовать осторожно и обдуманно.
