— Накапать вам валерьянки? Или пустырника? Или сделать укол? — Лиля с сочувствием смотрела на расстроенную пациентку.
— Не стоит, — пробормотала Лола, занятая своими мыслями. — Не хочу привыкать.
Лиля прибрала в комнате, пообещала через несколько минут принести завтрак и вышла.
Лола вскочила с кровати и бросилась к балконной двери.
Она должна взглянуть на соседний номер и убедиться во всем сама. Не померещилась же ей, в самом деле, смертельная ночная борьба в комнате соседа!..
Лола осторожно выглянула на балкон, чтобы убедиться, что ее никто не заметит, потом выбралась наружу, пригнулась, чтобы ее не увидели с улицы, ловко перебралась через балконную решетку и заглянула в комнату Арбузова.
Она не поверила своим глазам.
В комнате действительно царил абсолютный порядок, как будто не было бесшумной ночной драки. Мебель стояла на своих местах, кровать была накрыта одеялом, сквозь которое проступал контур неподвижного человеческого тела. Лицо покойного Лола не могла разглядеть, его закрывала спинка стула, но во всей его позе ощущался такой покой, как будто он действительно умер во сне, а не боролся за жизнь с безжалостным убийцей.
Дверь медленно поползла на нее, и Лола бросилась к себе, чтобы ее не застали в чужой комнате. Перелезая через решетку, она заметила на балконном полу небольшой черный предмет.
Лола наклонилась за ним.
Это была круглая резиновая насадка — такая галошка, какие надевают на конец металлического костыля или инвалидной палки, чтобы они не скользили.
Она успела только спрятать находку в карман халата и поскорее проскользнуть в свою комнату — между прочим, очень своевременно. Только она забралась в постель и укрылась одеялом, как дверь открылась и без стука вошла Лиля с подносом.
Это был все тот же кошмарный набор — тарелка с «Концентратом здоровья» и чашка ячменного кофе.
Едва дождавшись, чтобы сестричка вышла, Лола отправила концентрат прямиком в унитаз, вылила туда же кофе и вернулась в постель. Необходимо было срочно обдумать результаты наблюдений.
Лола была уверена, что ночная сцена ей не привиделась. Сосед до последнего боролся за жизнь, и в комнате должны были остаться следы этой борьбы. Значит, после убийства кто-то навел там порядок. Сам убийца? Вряд ли, он слишком быстро покинул место преступления.
Конечно, порядок могли навести сотрудники санатория. Смерть пациента в любом случае бросит тень на их заведение. Но если это окажется не мирная кончина от естественных причин, а зверское убийство, на репутации санатория придется поставить крест.
С другой стороны, Лиля с такой уверенностью говорила о мирной смерти соседа… Лола была уверена, что она не врала. В том смысле, что поделилась тем, о чем знает.
И еще эта резиновая насадка. Может, ее потерял человек, который навел порядок в комнате Арбузова?
Внезапно Лола вспомнила, что убийца воспользовался веревкой, привязанной к ограждению ее балкона. Веревка! Если она на месте, это неопровержимо доказывает, что сосед был убит. Впрочем, и без всякой веревки Лола в этом нисколько не сомневалась.
В любом случае после смерти Арбузова ее пребывание в этом санатории теряет всякий смысл. Леня уже в курсе событий этой проклятой ночи, остается ждать, пока он свернет операцию и заберет ее отсюда — конечно, если этот деспот хоть немного дорожит ее жизнью и здоровьем!
Но пока она здесь, нужно попытаться уточнить некоторые моменты, связанные с событиями минувшей ночи.
Лола встала, завернулась в одеяло, подошла к окну и открыла балконную дверь.
Веревки не было.
Это ее не слишком удивило. Убийца наверняка использовал специальный морской узел, такой, чтобы можно было развязать рывком снизу.
Она вышла на балкон и пригляделась к ограждению. Да, вот здесь, на краске, отчетливо видны царапины, оставленные веревкой, даже волокна остались.
Лола внимательно разглядывала перила, как вдруг слева от нее раздался хрипловатый голос:
— Доброе утро! Что это вы там изучаете?
— Да так, — машинально отозвалась Лола и повернулась.
И чуть не упала в обморок.
Слева на балконе соседнего номера как ни в чем не бывало полулежал мужчина лет сорока в темных солнцезащитных очках. Тот самый, которого она безуспешно пыталась разговорить накануне.
Арсений Арбузов!
Лола охнула и стремглав бросилась в комнату. Она так разволновалась, что даже забыла, что должна изображать хромую, хорошо хоть одеяло полностью скрывало ноги.
Руки тряслись, она долго не могла налить воду в стакан, а когда налила и поднесла к губам — расплескала половину.
В дверь деликатно постучали. Вошла Лиля, чтобы забрать посуду.
— Что с вами? — изумилась она, увидев потрясенное Лолино лицо.
— Там, — пробормотала Лола, тыча в сторону открытого балкона, — там…
— Что там? — Лиля взяла ее за руку. — Да что с вами стряслось? На вас же лица нет!
— Там он! — выдохнула Лола. — Живой!
— Кто?
— Арбузов! — Она округлила глаза.
— Конечно, — Лиля смотрела на нее с полным непониманием, — конечно, живой. А какой он должен быть?
— Но ведь он умер!
— Как умер?
— Как? От сердечного приступа. Сегодня ночью.
— Кто вам это сказал?
— Да ты же мне сама говорила!
Лиля вдруг все поняла:
— Да нет же, это не он умер! Это новый пациент, который поселился только вчера вечером!
— Но ведь в восьмом номере жил Арбузов? — Лола все еще не могла сообразить, что к чему.
— Да, до вчерашнего дня он жил там. А потом попросил перевести его в другой номер, вроде ему там дуло… Хотя как может дуть, если у нас везде стеклопакеты? Но желание пациента — закон. Его перевели в четвертый номер, в тот, где было свободно, а восьмой быстренько привели в порядок для нового пациента. Он как раз вечером приехал, а ночью с ним такое случилось!
Она собрала грязную посуду, убедилась, что Лола пришла в себя, и покинула номер.
Лола действительно пришла в себя, хоть после стресса у нее все еще дрожали руки. Объяснение Лили ее не до конца успокоило, и она снова вышла на балкон, чтобы убедиться, что Арсений Арбузов не плод ее воображения и что он действительно жив.
Арбузов полулежал в шезлонге, закутавшись в клетчатый плед, и делал вид, что читает. Выглядел он вполне живым. На этот раз он никак не отреагировал на Лолино появление — по всей видимости, поздоровавшись с ней, он исчерпал лимит общения на сегодня. Лола, сказать по правде, тоже не жаждала с ним общаться: он все еще казался ей привидением.
