Гамаль учился на инженерном факультете; инженерия тоже универсальный профессиональный навык. Чем скорее Гамаль получит свой диплом, настаивал его отец, тем надежнее будет его положение. Диплом позволит сыну не только зарабатывать на жизнь, но и найти свой дом. В некоторых развитых странах право на иммиграцию базируется на навыках и образовании, то есть на человеческом капитале.
Надо сказать, слова господина Абуали оказались на удивление пророческими. После отступления Саддама Хусейна из Кувейта в 1990 году большинство палестинцев, живших в этой стране, в том числе и семья Гамаля, были изгнаны из Кувейта, поскольку кувейтские власти считали, что палестинцы симпатизируют иракским агрессорам. Однажды дочь Абуали принесла ему первое издание этой книги. Прочтя предыдущий раздел, он воскликнул: «Вот видите, я оказался прав!»
А вот для работоспособного населения на противоположном конце спектра верно обратное. Чтобы спрашивать: «Какой соус вы хотите к картошке фри?», дефицитные навыки не требуются. В США найдется по меньшей мере 150 миллионов человек, которые смогут работать в ресторанах McDonald’s, и ресторанам быстрого питания достаточно платить работникам ровно столько, сколько необходимо, чтобы за кассами стояли живые люди. Если экономика переживает спад, в McDonald’s будут платить 7,25 доллара в час, а если на рынке рабочей силы напряженная ситуация, то 11 долларов в час. Ясно одно: работники McDonald’s никогда не будут получать 500 долларов в час, которые нередко зарабатывает отличный судебный адвокат. Очень хороших адвокатов всегда не хватает; а тех, кто жарит бургеры, более чем достаточно. Правильнее всего относиться к бедности – как в нашей стране, так и в любой другой – как к недостатку человеческого капитала. Действительно, некоторые американцы бедны потому, что не могут найти хорошую работу. Но это симптом, а не болезнь. Основная проблема заключается в отсутствии навыков, или человеческого капитала. Уровень бедности среди бросивших школу в США в 12 раз выше этого показателя среди выпускников высших учебных заведений. Почему Индия считается одной из беднейших стран мира? Прежде всего потому, что 35 процентов ее населения неграмотны; в начале 1990-х годов этот показатель составлял 50 процентов
[99]. Кроме того, люди могут страдать из-за определенных условий, которые делают их человеческий капитал менее полезным. Так, значительная часть бездомных в США – наркоманы, инвалиды или психически больные.
Немалое значение в данном случае имеет и состояние экономики. В 2001 году найти работу было легче, чем в 1975-м или 1932-м. Мощный прилив действительно поднимает все лодки; экономический рост очень полезен для бедных. С этим не поспоришь. Но даже во времена прилива неквалифицированные работники цепляются за проплывающие мимо коряги, тогда как более образованные и квалифицированные попивают коктейли на собственных яхтах. Сильная экономика не превращает парковщика в профессора университета – это делают инвестиции в человеческий капитал. Приливы контролируются макроэкономическими факторами, а качество лодки определяется человеческим капиталом. Верно и обратное: слабая экономика хуже всего влияет на жизнь тех, кто оказался на неудачном конце спектра трудоспособного населения.
Проведем такой мысленный эксперимент. Представьте, что однажды утром в понедельник на углу Стейт-стрит и Мэдисон-стрит в Чикаго собрались 100 тысяч человек, не окончивших среднюю школу. Это было бы настоящее социальное бедствие. Государственные службы сбивались бы с ног, начала бы расти преступность. Компании не хотели бы иметь бизнес в центре Чикаго. Политики просили бы помощи у властей штата или федеральных властей: либо дайте нам достаточно денег, чтобы поддержать этих людей, либо помогите от них избавиться. Когда лидеры бизнеса в калифорнийском Сакраменто задумали избавиться от бездомных, одна из стратегий решения этой проблемы состояла в том, чтобы предложить им бесплатно автобусные билеты в одном направлении – на выезд из города
[100]. Тот же подход, говорят, использовался в Атланте накануне Олимпийских игр 1996 года.
А теперь представьте себе пересечение тех же улиц, но теперь здесь вдруг оказались 100 тысяч выпускников лучших американских университетов. Автобусы приходят на угол Стейт-стрит и Мэдисон-стрит, и из них высаживаются сплошь квалифицированные юристы, врачи, художники, генетики, инженеры-программисты и еще много-много умных, мотивированных специалистов с самыми разными полезными навыками. Многие из них найдут работу немедленно. (Помните: человеческий капитал включает не только классическое образование, но и настойчивость, честность, креативность – качества, необходимые для успешного трудоустройства.) Некоторые из этих высококвалифицированных работников открыли бы собственный бизнес; предпринимательская жилка, безусловно, тоже важный компонент человеческого капитала. Некоторые из них уехали бы в другие места – высококвалифицированные работники мобильнее низкоквалифицированных. А некоторые компании и сами переедут в Чикаго или откроют там свои филиалы и заводы, чтобы воспользоваться временным избытком настоящих талантов. Ученые мужи от экономики наверняка позже описали бы все это как благо для экономического развития Чикаго – такое же, каким стали волны иммиграции на этапе становления Америки.
Если этот пример кажется вам надуманным, рассмотрим другой случай, произошедший со вполне реальным Научно-исследовательским центром боевого применения морской авиации (NAWC – Naval Air Warfare Center) в Индианаполисе, который до конца 1990-х годов снабжал современной электроникой ВМС США. В NAWC работало около 2600 человек; но центр был закрыт в рамках сокращения численности вооруженных сил. Подобные истории не редки. Сотни и даже тысячи людей теряют работу; компании из тех мест, где находятся закрывающиеся предприятия, начинают увядать из-за резкого снижения уровня покупательной способности местного населения. И вот в какой-то момент кто-нибудь выходит и произносит перед телекамерой печальные слова: «В таком-то году закрыли такой-то завод, и город начал умирать». Однако у NAWC совершенно другая история
[101]. Одним из его наиболее ценных активов была рабочая сила; около 40 процентов сотрудников были учеными или инженерами. По мнению мудрых и проницательных местных лидеров во главе с мэром города Стивеном Голдсмитом, предприятие можно было продать частному покупателю. Заявки на покупку института подали семь компаний; победителем стала Hughes Electronics.
Январской пятницей 1997 года сотрудники NAWC разошлись по домам государственными служащими, а в следующий понедельник 98 процентов из них вернулись на работу сотрудниками Hughes – NAWC превратился в HAWC. Руководители Hughes, у которых я брал интервью, признавались, что ценность их приобретения заключается в работающих там людях, а не просто в кирпичах и цементе. Компания приобрела огромный человеческий капитал, какой вообще трудно найти. Эта история резко контрастирует с закрытием заводов, о которых поет Брюс Спрингстин, – о том, как малообразованные рабочие после закрытия шахты, завода или фабрики обнаруживают, что их скудные профессиональные навыки не имеют никакой ценности и никем не востребованы. Все дело в человеческом капитале. В сущности, экономисты могли бы даже эмпирически подтвердить то, о чем поет Спрингстин. По оценкам специалиста по экономике труда Роберта Топела, в случае вынужденной смены работы в связи с закрытием предприятия опытные работники в долгосрочной перспективе лишаются 25 процентов своих доходов.
