Впрочем, чтобы совать нос в дела экономики, государству не обязательно управлять металлургическими заводами или распределять банковские кредиты. Существует другой, более тонкий и вездесущий вид его участия – регулирование. Рынки работают, потому что ресурсы направляются туда, где их ценность выше всего. Государственное регулирование в силу своего характера препятствует этому процессу. В мире, описанном в учебниках по экономике, предприниматели «переходят на другую сторону дороги», чтобы заработать более высокие прибыли. В реальном мире на обочине этой «дороги» стоят государственные чиновники и требуют мзды, а порой и полностью блокируют движение. Предпринимателя, желающего «перейти дорогу», могут обязать получить лицензию, пройти процедуру контроля вредных выбросов транспортных средств в Министерстве транспорта США, или от него потребуют доказать Службе иммиграции и натурализации, что все работники, «переходящие» дорогу, имеют американское гражданство, и тому подобное. Некоторые из этих правил разумны и полезны. Хорошо, например, если государственные чиновники блокируют «пересечение дороги», когда какой-то, с позволения сказать, «предприниматель» старается переправить через нее семь килограмм кокаина. Но любое регулирование чревато определенными издержками.
Милтон Фридман, потрясающий автор и неустанный пропагандист ограничения вмешательства государства в экономику (и гораздо более проницательный мыслитель, чем многие из тех, кто сегодня не сходит со страниц газет и журналов, претендуя на то, что унаследовали его мантию), указывает на это в своей книге «Капитализм и свобода»
[69], пересказывая короткий разговор одного экономиста с представителем Американской ассоциации адвокатуры на крупном собрании адвокатов
[70]. Началось все с того, что экономист высказался перед группой юристов примерно в таком духе: процедуру приема в адвокатуру следовало бы сделать менее строгой. Он заявил, что, разрешив частную практику большему числу адвокатов, в том числе и специалистам, которые не входят в категорию лучших из лучших, мы сможем понизить цену на их услуги. В конце концов, некоторые юридические услуги вроде составления завещаний или оформления сделок с недвижимостью не требуют участия светила юриспруденции. В подтверждение своих слов и ради аналогии он добавил, что было бы абсурдом, если бы правительство вдруг потребовало, чтобы по дорогам ездили исключительно Cadillac. И тут один из адвокатов в аудитории громко возразил: «Но наша страна не может позволить себе юристов ниже уровня Cadillac!»
По сути, в требовании того, чтобы все адвокаты были самого высокого уровня, полностью игнорируется все, чему экономическая наука учит нас о компромиссах. В мире, где существуют одни Cadillac, большинству людей придется ходить пешком. Так что иногда нет ничего плохого в том, чтобы позволить людям сесть за руль простенькой Toyota Corollа.
Наглядный пример влияния регулирования на экономику из международного опыта – гражданские волнения в 2000 году в индийском Дели
[71]. Как известно, Дели – один из самых загрязненных городов в мире. После того как Верховный суд Индии принял важное решение относительно промышленных загрязнений, тысячи жителей города вышли на улицы, выражая протест, и делали это довольно агрессивно. «Толпы разгневанных индийцев поджигали автобусы, бросали камни и блокировали главные дороги», – писала о событиях New York Times. Вот это поворот! Протестующие выступали в поддержку тех, кто загрязняет атмосферу. Все дело в том, что Верховный суд обвинил Дели в неуважении к суду за нежелание закрыть около 90 тысяч мелких предприятий, сильно загрязнявших воздух и экологию в целом в этом регионе. На этих заводах и фабриках работало около миллиона людей, а после закрытия они оказались бы выброшенными на улицу. Заголовок статьи весьма красноречиво формулировал проблему компромисса: «Трудный выбор в Нью-Дели: работа или безопасность окружающей среды».
А как насчет ДДТ, одного из вреднейших химикатов, которыми человечество буквально засыпает природу? ДДТ определяется как «стойкое органическое загрязняющее вещество», которое медленно встраивается в пищевую цепочку и постепенно распространяется по ней, разрушая все и вся. Может, людям следовало бы запретить использование ДДТ во всем мире? Economist приводит вполне убедительные аргументы в пользу того, что этого делать не следует
[72]. Журнал указывает на то, что значительная часть развивающегося мира сегодня страдает от малярии; ею болеют около 300 миллионов человек в год, и больше миллиона умирают от этой болезни. К развитым странам это, конечно, не относится, поскольку в США и Европе малярию искоренили еще полвека назад. Но, как однажды отметил танзанийский исследователь Вэнь Килама, если бы каждый день в гору Килиманджаро врезались семь самолетов Boeing 747, в основном заполненных детьми, мир наверняка обратил бы на это внимание. А ведь именно столько людей ежедневно уносит малярия
[73].
Экономист из Гарвардского университета Джеффри Сакс подсчитал: если бы малярию ликвидировали в 1965 году, Африка к югу от Сахары была бы сегодня почти на треть богаче. Но вернемся к ДДТ, химикату, который считается самым экономически эффективным средством уничтожения москитов, главных распространителей этой страшной болезни. Следующая наилучшая альтернатива не только менее эффективна, но и стоит в четыре раза дороже. Так оправдывают ли выгоды от использования ДДТ с точки зрения охраны здоровья издержки, связанные с его применением, с точки зрения охраны природной среды?
Некоторые экспертные группы – «Сьерра-клуб»
[74], Фонд защиты вымирающих видов животных Endangered Wildlife Trust, Фонд защиты окружающей среды в рамках ООН и Всемирная организация здравоохранения – утверждают, что да. Да-да, вы совершенно правильно прочли их названия. Все эти уважаемые организации признали ДДТ «полезным ядом», эффективным средством борьбы с малярией в бедных странах. В 2000 году ООН созвала представителей 120 стран из Южной Африки, чтобы убедить их запретить «стойкие органические загрязняющие вещества», но делегаты приняли решение не включать ДДТ в этот список, если химикат используется для борьбы с малярией
[75].
Следует также отметить, что не все правила и нормы имеют равную силу. Так что вопрос не всегда заключается в том, следует государству вмешиваться в экономику или нет; зачастую намного важнее, как именно структурировано регулирование в тех случаях, когда оно действительно необходимо. Гэри Беккер, экономист из Чикагского университета и лауреат Нобелевской премии, проводит лето на Кейп-Коде; он большой любитель полосатого окуня
[76]. Поскольку запасы этой рыбы неуклонно истощаются, правительство ввело ограничение на ее суммарный коммерческий вылов на каждый сезон. С этим Гэри Беккер полностью согласен, ведь он хочет иметь возможность лакомиться полосатым окунем и через десять лет. Однако в своей колонке в Business Week он решил обсудить, как именно государство подошло к ограничению суммарного вылова.
