Старое убеждение, что по природе экономическое развитие вредит окружающей среде, ошибочно в любом случае. В краткосрочной перспективе практически любая экономическая деятельность генерирует отходы. При увеличении производства и загрязнений будет больше. При этом, становясь богаче, мы обращаем на проблемы экологии больше внимания. Предлагаю вам пройти еще один тест. Ответьте на вопрос: как, по-вашему, в каком году качество воздуха в Лондоне (о состоянии экологии в этом городе у нас имеются самые полные данные) было наихудшим за все время наблюдений? Чтобы упростить задачу, сузим выбор: в 1890 году? в 1920 году? в 1975 году? в 2001 году? Правильный ответ – в 1890 году. Действительно, сегодня качество лондонского воздуха лучше, чем в любое другое время, начиная с 1585 года. (Приготовление пищи на открытом огне тоже не способствует «чистоте» атмосферы.) Хорошее состояние экологии – предмет роскоши в прямом смысле этих слов. А это означает, что мы начинаем уделять данному аспекту должное внимание, только когда становимся достаточно богатыми. В том-то и заключается одна из величайших выгод глобализации: торговля помогает странам богатеть; а богатые страны больше заботятся о качестве окружающей среды и располагают большими ресурсами для борьбы с ее загрязнением. По подсчетам экономистов, многие виды загрязнений распространяются шире по мере того, как страны богатеют (то есть когда у каждой семьи появляется мотоцикл), а затем, на более поздних этапах развития, сокращаются (с введением запретов на этилированный бензин и требований к автомобилестроителям разрабатывать энергоэффективные двигатели).
Критики международной торговли утверждали, что, позволяя странам самостоятельно принимать решения, касающиеся защиты (или отказа от защиты) окружающей среды, мы будем способствовать «гонке ко дну»: бедные страны начнут конкурировать друг с другом на рынке, нанося при этом неисправимый вред своей природе. Но этого не произошло. Недавно Всемирный банк представил выводы, сделанные по результатам шестилетнего исследования, и в частности: «Не оправдались прогнозы, согласно которым развивающиеся страны – постоянное место жительства “грязных” отраслей – станут источниками сильнейшего загрязнения окружающей среды. Напротив, бедные страны и общины нацелены на сдерживание этого процесса; они понимают, что выгоды от борьбы с выбросами значительно перевешивают связанные с ней издержки»
[224].
Более неясный и сложный случай – изменение климата, в том смысле, что ситуация с выбросами углекислого газа представляет собой ситуацию игры с нулевой суммой, по крайней мере в ближайшее время и в развивающихся странах. Большие и быстро растущие страны, такие как Китай и Индия, отличаются ненасытным аппетитом к потреблению энергии; в удовлетворении этих потребностей они рассчитывают прежде всего на углеродные виды топлива. Китай в значительной степени зависит от угля – главным «преступником», отравляющим атмосферу нашей планеты выбросами CO2. Благодаря торговле эти страны богатеют и, следовательно, начинают потреблять все больше энергии. А поскольку они будут использовать больше энергии, выбросы CO2 будут расти. Это проблема. Как же решить ее наилучшим образом?
Если вы думаете, что это можно сделать, свернув международную торговлю, то позвольте мне представить вам несколько иную версию этой же проблемы. Как известно, Китай и Индия сегодня отправляют все больше своих граждан на обучение в университеты – общее образование, понятное дело, в этих странах тоже становится все доступнее. Образование делает Китай и Индию богаче. А становясь богаче, они потребляют все больше энергии… Понимаете, к чему мы с вами так придем? К запрету образования?
Решение проблемы загрязнения атмосферы выбросами СО2 состоит в содействии экономическому росту и развитию стран – Индии, Китая, США и всех остальных – таким образом, чтобы позволить им свести к минимуму ущерб, наносимый окружающей среде в результате этой деятельности. И наилучший способ добиться этого – препятствовать использованию «грязных» видов топлива путем введения согласованного всеми странами налога на выбросы углерода. И чем раньше мы это сделаем, тем лучше, поскольку сегодня Индия и Китай принимают решения в области экономического развития, скажем, о строительстве электростанций, которые будут серьезно сказываться на всех нас по меньшей мере лет пятьдесят.
Идея о сохранении бедности народов на том основании, что это полезно для экологии нашей планеты, совершенно несостоятельна как с экономической, так и с моральной точки зрения.
Бедность – это огромная беда. Так однажды выразился директор одной чикагской школы, расположенной неподалеку от места реализации жилищного проекта Роберта Тейлора
[225]. С этим педагогом я познакомился, когда писал статью о городском образовании. Он рассуждал об огромных проблемах обучения детей, выросших в нищете и лишениях. То же самое этот человек мог бы сказать и о состоянии всего нашего мира. Во многих уголках нашей планеты, в местах, о которых мы редко думаем и которые еще реже посещаем, люди невероятно, ужасающе бедны. Мы просто обязаны помочь им стать богаче; и экономика считает, что сделать это можно, развивая торговлю. Пол Кругман весьма элегантно обобщил наши тревоги по поводу глобализации, процитировав старый французский афоризм: «У того, кто до тридцати лет не стал социалистом, нет сердца; а у того, кто остался социалистом после тридцати, нет головы». Кругман, в частности, пишет:
Если вы покупаете продукт, произведенный в стране третьего мира, знайте: он был произведен рабочими, которым по западным стандартам платят невероятно мало и которые, скорее всего, трудятся в ужасных условиях. И любой, кого ни разу в жизни хотя бы некоторое время не мучил этот факт, бессердечен. Но это не доказывает правоты демонстрантов. Напротив, у того, кто думает, что проблему бедности в мире можно решить, просто понося на каждом углу мировую торговлю, нет головы или он предпочитает ею не пользоваться. Движение антиглобалистов уже заслужило репутацию тех, кто наносит огромный ущерб именно тем людям и идеям, на защиту которых оно претендует
[226].
Тенденцию к расширению глобальной торговли часто описывают как некую непреодолимую силу. Однако это не верно. Мы уже оказывались на этом пути раньше, но он привел нас лишь к созданию системы мировой торговли, раздираемой на части войной и политикой. Один из периодов самой стремительной глобализации пришелся на конец XIX – начало XX века. Джон Майклтвейт и Эдриан Вулдридж, авторы Future Perfect, пишут: «Оглянитесь на столетие назад, и вы увидите мир, который по многим экономическим показателям был глобальнее нынешнего. В том мире можно было путешествовать без паспорта; золотой стандарт служил международной валютой, а технологии (автомобили, поезда, пароходы и телефоны) стремительно сокращали его размеры». Увы, далее авторы признают, что «эта великая иллюзия разбилась вдребезги от выстрелов, прозвучавших в битве на Сомме
[227]»
[228].
