Наконец мы подъехали к дому. Мэнди открыла пассажирскую дверцу, и Майки выбрался наружу. Стоя возле переднего колеса машины, он держал в одной руке блокнот, а в другой – шахматную доску, но глаза его метались из стороны в сторону, разглядывая новый, незнакомый мир. На его лице отражались одновременно и страх, и волнение, и сдержанный восторг.
* * *
В футболе
[44] один из игроков защиты называется «стронг сэйфти». Это нечто среднее между чистым защитником и лайнбекером – игроком задней линии. Лайнбекеры обязаны останавливать рвущегося к зачетному полю противника, в задачу защитников входит перехват длинного паса. Стронг сэйфти делает и то и другое. Обычно они занимают позицию на так называемой «сильной стороне», ярдах в пяти от тайт-энда противника. Когда центровой игрок отбрасывает мяч квортербеку, стронг сэйфти должен «прочитать» или, вернее, угадать множество самых разных вещей: как поступит квортербек, что сделают линейные, как отпасуется тайт-энд, как вынесет мяч раннинбек. Тренеры часто говорят, что у хорошего сэйфти голова должна поворачиваться как на шарнире – на все триста шестьдесят градусов – и что они должны иметь глаза на затылке. Главный враг стронг сэйфти – ресивер нападения, который обычно стремится оказаться на свободном месте как раз в его зоне. Иногда ресивер просто отвлекает внимание, иногда действительно ждет пас, а иногда даже блокирует других игроков. Именно в этом последнем случае стронг сэйфти должен быть особенно внимателен. В момент розыгрыша мяча ресивер мчится прямо навстречу стронг сэйфти, словно у того на шлеме нарисована невидимая мишень. В свою очередь, сэйфти, сосредоточившись на игре прямо перед собой, может не заметить ресивера, который приближается к нему немного сбоку, на что ресивер и рассчитывает. Подобный маневр называется «блоком с незрячей стороны» и может привести к проигрышу нескольких ярдов, поэтому в футболе очень ценятся хорошие сэйфти, способные ощутить приближение ресивера, даже не видя его. Все великие игроки обладают этим чувством, которое, на мой взгляд, является прямым продолжением инстинкта выживания.
Сейчас, глядя на замершего на подъездной дорожке Майки, я невольно подумал, что, если мальчишка наберет еще фунтов сто пятьдесят, из него может получиться просто отличный стронг сэйфти.
Дядя тем временем достал из багажника простую дорожную сумку. Мы все смотрели, как он подошел к мальчику и протянул ему руку. Майки посмотрел на нее, на нас и нерешительно просунул свою руку в дядину. Вместе они поднялись по ступенькам и вошли в кухню, где тетя Лорна накрыла стол. Сама тетя вошла в дом следом за ними, а мы с Томми и Мэнди так и стояли перед крыльцом, слушая, как тетя Лорна набивает стаканы кубиками льда из пластиковых поддонов. Так прошло несколько минут, наконец на веранде снова появились дядя и мальчишка. Не сказав нам ни слова, они спустились с крыльца, прошли через амбар к изгороди, за которой паслись коровы, и свернули к зарослям мускатного винограда, за которыми поблескивала стеклянная крыша оранжереи.
– Зачем он его туда повел? – негромко спросила меня Мэнди.
– Как зачем? – Я улыбнулся. – Разумеется, чтобы прочитать ему лекцию об орхидеях…
Глава 20
Когда мы вошли, в оранжерее горели все лампы, а Майки сидел на переделанном барном табурете. Ноги его не доставали до земли фута на два. Дядя стоял рядом и, показывая мальчику на свои орхидеи, подробно рассказывал о каждой – сколько ей лет, как давно у него этот сорт, где растут такие цветы в дикой природе, а главное – как они растут. Даже я не знал, сколько именно орхидей было у дяди в оранжерее. На мой взгляд – не меньше двух сотен.
– В мире существует около тридцати тысяч видов этих цветов, – говорил дядя. – Обычно их называют растениями, но это не совсем правильно, потому что они растут не в земле. Большинство орхидей можно отыскать на стволах деревьев и в других, еще более неожиданных местах. Чтобы расти, им нужна не земля, а древесная кора. Еще им постоянно нужна вода, но ее не должно быть ни слишком много, ни слишком мало, потому что в первом случае корни орхидей начинают гнить, а во втором – высыхать. Свет тоже необходим, но прямые солнечные лучи могут обжечь листья. Тень хороша, но она не должна быть слишком густой. Еще орхидеям нужны удобрения – так называется еда для растений, а также кислород, которым они дышат. Если все это есть, орхидеи могут расти буквально везде – хоть на стволе дерева, хоть на крыше дома. Обычно считается, что эти цветы очень капризные и хрупкие, но в подходящих условиях они растут, что твои сорняки – не выведешь.
Тут дядя шагнул к дальней стене оранжереи и, вооружившись куском шпагата, бережно подвязал росток, который слишком далеко отклонился от своей бамбуковой подпорки.
– В общем, все, что им нужно, – это здравый смысл и мера во всем, – сказал он и, вернувшись к мальчику, оперся о рабочий стол. – Орхидеи считаются тропическими растениями, но и жара, и холод погубят их очень быстро. Для нормального развития им нужны умеренные температуры, тогда они начинают цвести очень красивыми цветами. – Он наклонился к Майки. – Некоторые из них даже пахнут… шоколадом, ежевикой, фиалками, лимоном – чем хочешь.
Опустив руку, дядя повернул находившийся под столом кран, соединенный со множеством пластиковых трубочек, которые, словно разветвленный лабиринт, разбегались по всей оранжерее. Из трубок торчали трубочки потоньше, на них, в свою очередь, были надеты совсем тонкие резиновые трубки-капилляры, которые дядя проложил рядом с корнями орхидей. Когда кран был открыт, вода из трубочек брызгала прямо на корни.
– Кто бы что тебе ни говорил, главное – это все-таки вода, – сказал дядя. – Чем выше температура, тем больше нужно воды. Температура ниже – и воды нужно меньше.
Выпрямившись, дядя отошел к двери, куда он перенес распустившиеся растения, и теперь стоял в окружении каскадов пурпурных, красных, розовых, белых и даже светло-голубых цветов всех форм и размеров.
– Каждый, кто разводит орхидеи, – сказал дядя, – должен уметь заботиться об их корнях. Если сумеешь найти для них такое место, где они будут чувствовать себя в безопасности, а главное – станешь давать им ровно столько воды, сколько необходимо… – он провел кончиком пальца по стеблю, на котором покачивалось не то два, не то три десятка крупных белых цветов с розоватыми сердцевинами, – тогда однажды они обрадуют тебя пышным и дружным цветением. Ведь цвести – это их главная и единственная работа. Допустим, какая-то птица в тропическом лесу съест семечко, а потом покакает им с высоты, когда будет пролетать над бескрайними зелеными джунглями. Такое семечко может попасть в трещину коры какого-нибудь дерева на высоте трехсот с лишним футов от земли, но если там будет достаточно воды, оно прорастет. Оно выпустит корни, даст росток и в конце концов расцветет десятками прекрасных цветков, которые еще больше украсят наш мир.
Вернувшись к рабочему столу, дядя опустился на скамью рядом с Майки.
– А сейчас нам нужно сделать еще одну вещь, сынок. Мы не знаем, как тебя зовут, да и сам ты не знаешь своего настоящего имени, но это не страшно. Вот что мы сделаем… мы сами придумаем тебе имя. Согласен?
