– Ты ешь мясо?
Она улыбнулась.
– Да, но только вареное или жареное.
Когда мы вошли, тетя Лорна стояла у плиты, помешивая картофельное пюре большой деревянной ложкой. Увидев Мэнди, она поспешно сняла фартук и, вытирая руки полотенцем, двинулась нам навстречу. Я представил женщин друг другу, и тетя Лорна кивнула.
– Лайам мне говорил о вас.
– Лайам? – удивилась Мэнди.
– Ах, извините… – Тетя Лорна показала на заднее крыльцо, на которое как раз поднимался дядя. – Это мой супруг. В миру его зовут Уилли.
Войдя в кухню, дядя повесил шляпу на специальный крюк за дверью, расцеловал тетю и обменялся рукопожатием с Мэнди.
– Рад вас видеть, мисс Паркер. Вы, наверное, голодны как волк?
– Что-то вроде того. – Она улыбнулась.
– Тогда мойте руки – и за стол. Чейз, покажи, где у нас что.
Пока Мэнди и дядя мыли руки и приводили себя в порядок, я накрыл на стол. Не успели мы сесть за ужин, как в кухне появилась Томми. Я сразу понял, что она куда-то собралась: Томми приняла душ, а также надела плотные джинсы и кроссовки.
– Добрый вечер всем, кого не видела, – поздоровалась она.
Дядя поднялся навстречу и чмокнул ее в щеку.
– Привет, малышка. – Он на мгновение приложил ладонь к щеке Томми, потом снова сел.
– Познакомься, это мисс Мэнди Паркер, – сказал я.
Она с готовностью протянула руку.
– А я – Томми Макфарленд.
Тетя Лорна встала из-за стола, чтобы достать из буфета еще одну тарелку, но Томми ее остановила.
– Спасибо, тетя, я не хочу есть. Я зашла только для того, чтобы спросить… – Тут она заметила только что вынутый из духовки лимонный пирог, который лежал на буфете в тортовнице. – Впрочем, от пирога не откажусь. – Подняв стеклянную крышку, Томми стала отрезать себе небольшой кусочек.
– Ай!
Она порезала палец, и кровь закапала на буфет. Схватив бумажное полотенце, я бросился на выручку, но Томми решительно перехватила мою руку здоровой рукой.
– Я сама… – Выхватив у меня полотенце, она замотала им палец. Кровотечение почти сразу прекратилось, и я полез в ящик буфета, где у тети Лорны лежали всякие полезные мелочи. Отыскав упаковку пластырей, я достал один и отлепил от конца полоски защитную бумагу, но Томми снова не дала мне заклеить ее порез.
– Дай лучше я. Честное слово, я умею правильно накладывать пластырь, – с улыбкой сказала она, стараясь, чтобы ее не услышали за столом.
Я отмахнулся.
– Я тоже не тупой, сумею заклеить крошечную царапину.
– Иди лучше ешь, пока не остыло. – Томми попятилась от меня и спрятала раненую руку за спину.
– Скажите, Томми, вы ведь росли вместе с Чейзом? – неожиданно спросила из-за стола Мэнди.
Томми все же завладела пластырем и аккуратным движением обернула его вокруг пальца.
– Да, – кивнула она. – Чейз даже был моим кавалером на школьном выпускном… – Томми рассмеялась. – Вы даже не представляете, как он тогда выглядел. Смех на палке! Никто из девчонок ни за что не соглашался с ним пойти, так что мне волей-неволей пришлось его пожалеть.
Мэнди рассмеялась, а я швырнул в Томми салфеткой.
– Ну и занимайся сама своим пальцем!
– А вы здесь живете? – задала следующий вопрос Мэнди.
Томми тщательно вытерла с буфета капли крови и подсела к столу, держа в руках свой пирог.
– Вроде того, – сообщила она с набитым ртом. – То есть сейчас я живу в комнате над амбаром, но вообще-то я приехала издалека.
– Вы здесь работаете? – снова спросила Мэнди, как я понял – исключительно из вежливости, чтобы поддержать разговор. Я, однако, предвидел этот вопрос и поспешил вмешаться. Прежде чем Томми успела открыть рот, я быстро сказал:
– Томми – киноактриса.
– Правда?! – удивилась Мэнди. – Вы не шутите?
– Правда, – подтвердила Томми. – Только я…
– Томми десять лет жила в Лос-Анджелесе, – снова перебил я. – Сейчас она приехала в отпуск, которого давно заслуживает.
– А в каких фильмах вы снимались? – не успокаивалась Мэнди. – Может, я вас где-то видела?..
– Это вряд ли. – Томми покачала головой. – В начале карьеры я снималась в основном в рекламе, в том числе – в рекламе нижнего белья, но в последние восемь лет я работала на студии, которая делает фильмы для взрослых.
Мэнди слегка наклонила голову набок, словно ждала, пока слова «фильмы для взрослых» улягутся в сознании.
– Вот как… – проговорила она наконец.
Томми улыбнулась.
– Когда я была маленькой, дядя Уилли и тетя Лорна приняли меня в свою семью и даже выделили мне целую комнату. – Она обвела взглядом закопченные стены кухни. – Поэтому, когда мне захотелось вернуться домой, мое сердце привело меня сюда.
Дядя тоже улыбнулся и утвердительно кивнул.
– Я вижу, вы взяли к себе немало детей, – заметила Мэнди, глядя на него.
Прежде чем ответить, дядя с преувеличенной тщательностью помешал пюре у себя в тарелке. Наконец он поднял голову.
– Много лет назад я потерял сына. Его похитили и… убили. В тюрьме у меня было много времени подумать о моем мальчике. Я представлял, как страшно и одиноко ему было в его последние часы и как сильно ему хотелось, чтобы папа пришел и спас его. – В глазах дяди заблестели сдерживаемые слезы. – Вот почему, когда меня выпустили, я решил… мы с Лорной решили, что впредь наш дом будет всегда открыт для любого ребенка, который нуждается в помощи. Вне зависимости от его прошлого или от состояния здоровья, – добавил он твердо. – Когда мы прочли в газете вот о нем… – Тут дядя показал на меня, – о том, как его то и дело перекидывают из приюта в приют, из интерната в интернат, мы решили взять его к себе. И с тех пор нам никак не удается от него отделаться, – закончил он.
– Спасибо, дядя, – сказал я самым едким тоном. – Посуду будешь мыть сам.
Пока остальные хихикали над моей шуткой, Томми незаметно постучала меня по коленке и шепнула:
– Слушай, можно взять на часок твою «Викки»?
– Конечно.
Доев пирог, Томми попрощалась, и мы вместе вышли из дома. Уже стемнело, солнце давно зашло, и на небо поднялась луна. Подойдя к машине, я забрал с заднего сиденья кейс Мэнди и свой блокнот.
– Ну вот, можешь ехать.
Томми взяла меня под руку и, привстав на цыпочки, шепнула мне прямо в ухо:
– А она хорошенькая!
– Она – помощница окружного прокурора, – возразил я. – Ей поручили дело мальчика, о котором я должен написать статью. Кто знает, может быть, в этом кейсе она носит пистолет.
