А на моем плече проклинала меня их военачальница. Я поудобнее ее переложил и похлопал по попке: «Не суетись, ты в плену», — и пошел к обозу. Там были испуганные старики, наверное, ветераны, которые смотрели на нас и молчали.
— Ваше войско разбито, командир мной пленен, — сообщил я им новость и демонстративно еще раз по-хозяйски похлопал ее по попке. — Где у вас ошейники для рабов? — спроси я.
Один из них, самый старый, уже без прежней боязни спросил:
— Сколько надо?
— Мне один, но самый лучший, для нее вот, — показал я на грессу.
Та орала и приказывала им напасть на меня, грозила принести их в жертву. Но старики смотрели на ее торчащий зад над моим плечом и мстительно посмеивались. Потом, покопавшись в одном из возов, вытащили мне просто шикарную сбрую: белый кожаный ошейник с изумрудами и черный поводок.
— То, что надо! — обрадовался я и застегнул ошейник, после чего женщина потеряла сознание.
— Обоз не грабить, — сказал я. — Можете идти, можете остаться.
— Нам уже, человек, обратно хода нет, нас в жертву принесут с муками, возьми нас в плен, — предложил тот же старик. — Пленных милуют.
— Идет, — согласился я, — вы пленены вместе с вашей командиршей. Сложите оружие в обоз и охраняйте его, разрешаю праздновать победу над рабством. Если есть в обозе выпивка.
— Выпивка есть, — кивнул тот же, — а грессу лучше бы ты убил, от нее только зло одно, и тебе, и нам.
— Посмотрим, — не стал я отвергать предложение умудренных жизнью старцев. — Может, перекуем злодейку? — Опять взвалил ее на плечо и прыгнул телепортом к провалу. Оттуда раздавались стоны и мольбы.
— Эй, вы! — крикнул я. — Командиры у вас есть?
— Есть! — раздался звонкий женский голос. Я поморщился: опять баба, что ты будешь делать!
— Я предъявляю вам ультиматум! Если сдаетесь и считаете себя военнопленными, я вытащу вас отсюда. Если нет, засыплю живыми. Время на обдумывание даю одну ридку.
— Сдаемся! — раздались сотни мужских возгласов, которые заглушили женские возмущенные крики.
— Тогда командование меняется. Я ваш новый командир, все грессы разжалованы в наложницы. За неподчинение приказам оккупационной власти расстрел на месте, — закончил я свой короткий ультиматум и подумал: «Во я выдал!» Сам себе удивился. Но оставлять командование пленными за командиршами было глупо и опасно. — Мужчины назначаются новыми командирами отрядов пленных. Всех гресс в рабские ошейники.
Наступила тишина, и она прервалась возмущенными воплями чернушек.
— Выбирайте: или вы туте ними будете погребены, или берете власть в свои крепкие мужские руки, и тогда я вас вытаскиваю.
Через некоторое время послышался приглушенный писк. И мужской голос прокричал:
— Мы приняли ваши условия.
— Тогда подождите, я скоро, — ответил я и отправился к глендару.
Все гленды и гномы стояли и пялились на то место, где раньше стояли войска противника. Потом стали пялиться на меня. Я подошел и аккуратно положил даму у ног глендара.
— Вот, ваше сиятельство, командир поверженного противника сдался в плен при виде грозно марширующих колонн гномов и глендов. Даже земля не выдержала и поглотила все силы противника, кроме обоза. Что прикажете с ней делать? — Я невинно смотрел на пораженного Грендара, а тот отошел от ведьмы подальше и с опаской сказал:
— Ты ее пленил, ты ею и владей.
— Тогда нужно принять плененных солдат и разместить их в лагере для военнопленных, — не стал возражать я. — Нам досталась бескровная победа над коварным врагом. Побежденный удалью и бравым видом нашего войска, он пал духом и сдался.
Глендар махнул рукой и сказал:
— Командуй, друг, я чего-то устал, — и ушел в свою палатку.
Командовать так командовать, не стал спорить я.
— Хиртман, — взглянул я на командира сводного отряда, который улыбался во весь свой немаленький рот, — организуй прием обоза вместе с обозными, они сдались первыми и пусть остаются с обозом, а вот солдат надо принять, отделить от гресс и забрать оружие. Выполнять! Потом праздник и награждение, — подмигнул я ему.
Я еще раз решил наглядно проявить свое «могущество» и попросил малыша сделать уклон во рву, чтобы объятые страхом дзирды смогли покинуть земляную тюрьму. Мне надо было, чтобы у этой толпы солдат не возникло желания восстать. Поэтому они выходили и видели их грозную грессу Ильридану, покорно лежащую у моих ног в рабском ошейнике и на поводке. Конечно, какому-нибудь изнеженному гуманисту-мечтателю это могло показаться грубым и негуманным по отношению к красивой женщине, но я уже знал, что за этой красоткой тянется длинный шлейф жертвоприношений. Из нее в детстве вытравили жалость и милосердие. Дай ей волю, и она без тени сомнения пустит кровь своему войску, обвинив всех в предательстве.
Каждая из гресс стремилась занять место матери в роду, а все матери — место главной жрицы у алтаря. Для этого хороши были все средства — обман, убийства, лжесвидетельства. Вот такие нравы существовали в этом царстве матриархата. Там правили магессы, и свою власть они утверждали кровью и насилием. Мужчины были лишь слугами, работниками, солдатами и племенными самцами, которых держали в страхе. Если рождался мальчик с магическими способностями, его растили до года, потом мать приносила ребенка в жертву на алтаре как великий дар богине. На самом деле я считал, что так ведьмы устраняют потенциальных конкурентов. Среди мужской половины черных эльфаров — я так их стал называть — были свои тайные общества, и они лелеяли планы переворота, но их находили и показательно уничтожали. Все это Шизе удалось узнать от находящейся в бессознательном состоянии грессы.
Среди войска должны были находиться коллаборационисты, я в этом не сомневался. И я им показывал, что значат для меня жрицы. Мужики вышли, а дам не было.
— А где грессы? — спросил я с большим любопытством.
— Их землей засыпало, — спокойно глядя мне в глаза, ответил хорошо экипированный воин. Все войско построилось в шеренгу по четыре и молчаливо смотрело на меня, ожидая каких-то слов или указаний.
— А ты, стало быть, старший среди солдат, — не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал я.
— Да, я помощник полковой грессы и среди мужчин самый старший по званию. Я стратег.
— Как тебя зовут, стратег? — спросил я.
— Дзирд Уэрогон, — ответил новый командир.
— Уэрогон, полностью вам доверять я не могу, поэтому ваше место будет там, внизу, — показал я на ров. — Оттуда позволяется выходить только с моего разрешения. Как война закончится, я вас отпущу. Вопросы?
— Часть из нас хотела бы уйти и не возвращаться в Занкидар. — Он смотрел на меня взглядом, полным надежды.
— Ты знаешь место, где сможешь от них спрятаться? — показал я глазами на безучастно лежащую ведьму.
