Я поерзал немного на рюкзаке, устраиваясь поудобнее на жестких книгах, а потом затих, вглядываясь в наступающую темноту.
На небе потихоньку начали проступать звезды. Из-за деревьев доносился легкий шум прибоя. Где-то неподалеку пиликал свою заунывную песенку запоздалый сверчок. На соседнем дереве обосновалась какая-то крупная птица, цвиркающая время от времени что-то неодобрительное. Потихоньку, несмотря на неудобную позу, меня сморил сон.
Что меня разбудило, я так и не понял. Возможно, замолкший сверчок. Возможно – хлопанье крыльев улетающей птицы. Но в душе как-то сразу поселился неприятный холодок.
Я кинул взгляд на небо. Звезд уже почти не было видно – все заслонили набежавшие тучи. Попытался рассмотреть что-то внизу – безуспешно. Землю скрывала непроглядная темнота. Прислушался.
Тишина. Не слышно неугомонного сверчка, не шелестит перьями на соседнем дереве недовольная птица. Даже шум прибоя стих, потерялся в темноте, превратившись в легкий незаметный шепот.
Можно послушать, как тревожно стучит сердце…
Вместо этого я аккуратно пошевелился, разминая затекшие ноги и нарушая торжественную тишину, царящую вокруг. В ответ откуда-то снизу донесся слабый то ли вздох, то ли стон, а тьма под моим деревом словно бы закрутилась в легком водовороте. Я вцепился в ветку и постарался даже не дышать.
Минуты шли. Напряженное рассматривание темноты ничего не дало – внизу все оставалось без изменений. Тем не менее в моей душе с каждой секундой крепла уверенность, что под деревом кто-то есть. Или что-то.
Стоящая вокруг тишина все сильнее загоняла меня в объятия страха. В конце концов, если внизу кто-то есть, он точно знает, что я здесь, на дереве. В этом плане иллюзий у меня не было.
– Эй… – Мой голос прозвучал настолько одиноко и жалко, что стало еще страшнее. Внезапно нахлынуло ощущение абсолютного одиночества. До ближайших людей десятки миль по пескам и камням… Я один здесь, на этом темном берегу, совсем один…
Темнота не ответила. Промолчала, оставив меня корчиться в цепких лапах страха. Еще раз нарушать окружающее меня безмолвие я не осмелился. Просто всматривался во мглу до боли в глазах.
Сначала, устав от длительного напряжения, я не придал значения тому, что появилось внутри ее. Пара светлячков под деревом – достаточно обыденное явление… но не осенью!
Со лба скатилась капля холодного пота, когда я вновь попытался найти их взглядом. Безуспешно.
– Ну где же вы? – прошептал я себе под нос, лихорадочно водя взглядом и надеясь, что это действительно поздние светлячки.
Мерцающие желто-зеленые огоньки обнаружились совсем в другом месте. И опять парой. Померцали немного, позволяя себя рассмотреть, и синхронно исчезли, заставляя меня покрыться мурашками. Какие, к демонам, светлячки. Под моим деревом было что-то неизвестное, превосходно скрывающееся и абсолютно бесшумное.
Я нашел в себе силы порадоваться тому, что у меня хватило ума не бежать сломя голову вперед, в пески, а вернуться и поискать надежное место для ночлега.
Это была, наверное, самая долгая и страшная ночь в моей жизни. Где-то внизу, в темноте, скрывалось нечто. Скрывалось, иногда с издевкой демонстрируя мерцающие в темноте глаза и тут же пряча их, не давая следить за собой. Каждую секунду я ждал, что услышу звук царапающих кору когтей, предвещающих скорую встречу со смертью.
Но ничего не происходило. Никто не пытался наброситься на меня из кромешной тьмы, никто не старался залезть ко мне на дерево.
А затем опять застрекотал сверчок, и я, поняв, что жизнь продолжается, позволил себе немного расслабиться. Темнота рассеивалась, уступая первым лучам восходящего солнца. Неподалеку защебетала ранняя птичка. Прислонившись к спасительной ветке, я наконец заснул.
Глава 7
Я опять брел по пескам, пугливо озираясь и подпрыгивая от малейшего шороха. Воспоминание о неизвестных подземных тварях было еще слишком свежо в моей памяти. Да и ночной гость не добавил приятных ощущений.
После того как мне удалось поспать на своем насесте, ухватив несколько рассветных часов, прошел уже почти целый день. Сон несколько сгладил ночной страх, вдобавок, немного поразмышляв, я пришел к выводу, что гость, кем бы он ни был, не очень любит дневной свет – поэтому и не появляется в светлое время суток. А это значит, что мне нужно спускаться и как можно быстрее идти вперед, надеясь, что до заката отыщется новое убежище.
Вот я и шел, потихоньку подъедая по дороге скудные припасы. Полоска леса окончательно уступила место пустыне, которая теперь упиралась прямо в берег моря. Идти стало сложнее, но в целом терпимо – той жары, что сопровождала меня при бегстве из Хрустального, уже не было, подкрепиться было чем – в общем, благодать, а не переход. Еще бы нога не болела – было бы совсем хорошо.
Сначала я боялся, что ночной гость вернется и догонит меня. Но часы шли, а никто, кроме вездесущих морских птиц, за мной не следил. Затем, когда светило начало клониться к закату, я начал задумываться о приближающемся вечере. И мысли эти были не очень приятными – если я не найду в этих песках укрытия, ночевать мне придется в море. Лучше окоченеть, стоя по горло в уже холодной осенней воде, чем отправиться кому-то неизвестному на корм.
Но в море лезть мне, понятное дело, не хотелось, поэтому я все ускорял и ускорял темп, нагружая и без того ноющую ногу.
Увы, сумерки опустились на побережье, а ничего похожего на укрытие я так и не нашел, продолжая упорно топать по пескам и постоянно прислушиваясь.
Вокруг начала быстро сгущаться темнота, но ничего до сих пор не было слышно. Впрочем, это нервировало меня еще больше – воющий враг выдавал свое месторасположение, враг же молчащий мог прятаться за соседним пригорком, уже предвкушая момент, когда вонзит когти в мою плоть. Был, конечно, вариант, что меня уже никто не преследует, но я предпочел на это не рассчитывать.
Потихоньку вновь начались небольшие барханы, идущие перпендикулярно берегу и заставлявшие меня яростно ругаться каждый раз, когда приходилось забираться на новый склон. Даже редкое зрелище начавшего светиться в темноте моря, открывавшееся с покоренных мной песчаных гребней, не трогало сердца – мне хотелось спать или же хотя бы просто лежать и отдыхать, но не ползать по пустыне.
В один из тех моментов, когда я пытался отдышаться, стоя на очередной вершине, мне и почудился легкий свет, идущий откуда-то из-за череды барханов.
С чего я решил, что там обязательно должен был оказаться лагерь ждущих меня с распростертыми объятиями охотников или торговцев, понятия не имею. В диких местах Пустоши люди стараются не привлекать к себе внимания и не разводят костров. Да и делать здесь им нечего. Это я благодаря сложившимся обстоятельствам тут гуляю, а нормальные торговцы с караванной дороги не сходят. Охотники же болтаются около знакомых им руин, а не исследуют пустые пески. В общем, голос разума нашептывал держаться подальше от этого света. Но был проигнорирован. И услышал я его только тогда, когда, преодолев наискосок несколько барханов, взобрался на очередной и отвесил челюсть от открывшегося зрелища.
