На этом моменте я грустно хмыкнул. От Хрустального и до Золотого Треугольника-то добраться весьма сложно, а Утес еще дальше. Мне сейчас открыта дорога только в Дозорную башню – это еще один нищий поселок на караванном маршруте, ведущем в Чернолесье. Собственно, когда-то была просто дозорная башня, стоящая на холме, а потом ушлые люди понастроили постоялых дворов, трактиров – и получилось маленькое поселение. В которое, кстати, ведет путь не только от нас, но и от того самого Золотого Треугольника. Так что у них немного оживленнее все.
Еще, правда, можно отправиться в Янтарный – конечную точку караванного маршрута. Но это дикая глушь, и добираться до нее нужно примерно столько же, сколько и до Утеса. Люди там все поголовно копают землю. С утра до ночи. Огромные ямы, овраги, шахты. А все для того, чтобы собрать тот самый янтарь, высоко ценящийся по всему миру. Правда, отдают его караванщикам они за бесценок, меняя на провизию, которой там днем с огнем не сыщешь.
Перебирая в голове населенные пункты полуострова, я грустил все больше и больше. Мне хотелось попасть в Золотой Треугольник или в Орлиный Утес, но, похоже, топать придется все же в Янтарный. Во все остальные города нужно идти или через смертельно опасные земли, или через Дозорную башню. А там, я думаю, если у мага Шарана все в порядке с мозгами, меня опять будут ждать. Не верю я, что он, потратив столько усилий, не перекроет эту дорогу.
Собственно, в Янтарном меня тоже можно найти, но там как-то побольше людей, да и добираться туда сложнее. Может, надоест ему за мной охотиться и не полезет он на край полуострова.
Решено, отправлюсь в самый западный город Пустоши. Правда, сначала все равно нужно будет дойти до берега моря, оставив между собой и недоброжелателями пустыню. И раздобыть воды и еды. А уже потом пытаться выбраться на караванную дорогу, желательно подальше от Хрустального. Проблема в том, что эта самая дорога не зря делает большую петлю, огибая обширную местность, где когда-то располагалось сразу несколько городов.
Наши местные охотники за древностями частенько ходят в эти города. Но все реже и реже возвращаются, а рассказывать о том, что же там внутри, вернувшиеся не особо спешат. Не знаю уж почему – то ли сами не видели ничего, то ли конкурентов опасаются.
С трудом дождавшись вечера в своей песчаной могилке, я опять ушел в сон. По крайней мере, пока я спал, мне не хотелось есть и пить. Правда, мучили кошмары про призраков, от которых я старался убежать и никак не мог этого сделать.
Проснулся, по традиции, невыспавшийся, злой, с ноющими мышцами, сухим ртом и потрескавшимися губами. Хотелось плюнуть на все и отправиться в путь сейчас же, но я опять пересилил себя и оставался в убежище до самого вечера. И лишь когда солнце ощутимо склонилось к горизонту, поднялся, отряхнул с себя пыль, песок, закинул на плечи рюкзак с заметно потяжелевшими за последние дни книгами… Пора в путь.
Первые шаги дались тяжело. Все тело протестовало против каких-то движений, намекая на то, что гораздо проще и приятнее остаться на месте и тихо умереть, не изводя себя лишними страданиями. Но потихоньку я все же втянулся. Шаг за шагом оставались позади. А до морского берега было еще около сотни миль.
Когда на небе начали появляться звезды, я устало опустился на песок. Меня не радовали даже лошадиные следы, которые я недавно пересек и которые говорили о том, что я правильно сделал, проведя под камнем лишние сутки, – меня действительно продолжали искать.
Я таким образом точно никуда не дойду. В голове уже мутилось от усталости и жажды, в каждом мускуле поселилась ноющая боль, желудок тоже недвусмысленно напоминал о себе.
Хорошо еще, что сейчас уже осень и нет летней жары, иначе я бы, наверное, не выбрался даже из-под того камня.
Пора было как-то думать о том, чтобы добыть хоть сколько-нибудь воды. В пустыне, в принципе, это тоже можно сделать. Главное – поймать ночные испарения, идущие от почвы.
Ямка в земле копалась тяжело и долго, но все же была выкопана. С помощью ножа и длинных витиеватых проклятий. Теперь ее нужно было накрыть чем-то, на чем осаждалась бы испарившаяся с земли влага. Подходила только кожаная куртка, так что на эту ночь я остался без теплой одежды. Еще нужна была емкость, в которую бы капала собравшаяся вода, но здесь я встал в тупик. У меня просто не было ничего подходящего. Некоторое время я даже думал вылить огненную жидкость из пузырька, но все же отказался от этой идеи. Слишком мала емкость, да и не очень хотелось пить воду с примесью алхимии. И терять чуть ли не единственное оставшееся оружие – тоже.
В итоге, побродив по окрестностям, я откопал в песке плоский камень с небольшим углублением на одной из сторон. Надеюсь, получится.
Камень улегся внутри выкопанной ямки, куртка накрыла ее. Пришлось прижать края другими камешками и в центр тоже положить маленький булыжник – чтобы куртка прогнулась над лежащим внизу камнем и вода, осаждающаяся на коже, стекала бы прямо в углубление.
Ночь была наполнена холодом и страданиями. Не помогали ни книги, ни намотанный на тело рюкзак, ничто. Единственным утешением была лишь надежда на то, что с такими переменами температуры моя ловушка для воды точно что-то да соберет.
Утро я встретил в радостном лихорадочном возбуждении и тотчас же пополз проверять водосборник. Аккуратно снял куртку и, к своей несказанной радости, обнаружил маленькую лужицу жидкости, скопившуюся в каменном углублении. Утолить мою жажду эти крохи точно не могли, но они все же давали шанс на жизнь.
Вообще по пустыне следовало бы передвигаться ночью, чтобы не ловить на себе лучи теплого солнца, но каждую ночь теперь я буду собирать воду, так что идти придется все равно днем.
Камень я, после продолжительных колебаний, все же засунул в рюкзак. Да, дополнительная тяжесть, но откуда я знаю, попадется ли мне такой удобный булыжник в дальнейшем.
Этот день полностью напоминал предыдущий, за тем исключением, что теперь я шел практически только по песку – каменистые или покрытые землей участки встречались все реже. Ну и еще я изо всех сил осматривался по сторонам, пытаясь найти хоть какую-то живность, которую можно было бы съесть. Один раз увидел огромного, с ладонь размером, черного скорпиона, закидал его бесценными книгами из рюкзака. Попал только с третьего раза.
Дохлый скорпион вызывал какие угодно чувства, кроме желания его съесть. Глянцевый, страшный, покрытый жесткими волосками.
В конце концов, хрустя, давясь скорлупой и отчаянно сражаясь с тошнотой, я его все же съел. И стал высматривать следующего, потому что голод, чуть отступив, вернулся с удвоенной силой, не говоря о том, что одного скорпиона истощенному организму было явно мало.
Несколько раз неподалеку виднелись пустынные прыгуны, но на них я даже не обращал внимания – шансов поймать такую шуструю добычу у меня не было.
Вечер застал меня уже на самом краю настоящей песчаной пустыни. Впереди до горизонта простирались изогнутые холмы барханов, а где-то там, за ними, меня ждало море. Еще миль пятьдесят-шестьдесят. Всего-то.
