Элеонор внимательно наблюдала за мной, словно пытаясь оценить мою реакцию. Стараясь сохранять как можно более спокойное выражение лица, я небрежно махнула рукой.
– Понимаете, Бернадетт всегда отличалась весьма странными вкусами в выборе книг для чтения. Полагаю, их следует оставить, раз уж вы приложили столько усилий. Может, мне понравится рассматривать картинки.
Если Элеонор и разочаровала моя реакция, она ничего не сказала и положила книги на стул в ногах кровати.
– На тот случай, если вам действительно нужны книги для чтения, я захватила вот это. – Она подняла с пола роман в бумажной обложке с изображением мужчины и женщины в костюмах прошлого века, сжимающих друг друга в страстных объятиях. – Я увидела, что у вас уже есть несколько книг этой писательницы, вот и подумала, что вам захочется познакомиться с ее последним романом.
Судя по выражению ее глаз, она ожидала, я буду отрицать, что знаю о существовании подобных книг в доме, но я решила не доставлять ей удовольствия и не признаваться, как скрывала от сестры свою слабость к историческим любовным романам… – от моей до мозга костей добродетельной и богобоязненной сестры, которая не покладая рук работала волонтером при церкви и преподавала в воскресной школе. Но все же я еще помнила Бернадетт романтичной девушкой с любящим сердцем и прекрасным нежным голосом, которая любила модные туфельки не меньше, чем бога – милостивого и доброго бога, каким она его тогда представляла. Увы, если не проявлять осторожность, маски, которые мы выбираем, могут намертво прирасти к нашим лицам.
– Как мило с вашей стороны, – произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал холодно. – К сожалению, шрифт в таких литературных шедеврах обычно слишком мелкий, чтобы я могла читать их сама, так что придется вам читать мне вслух. Надеюсь, некоторые особенно смелые сцены не вызовут у вас смущения? Особенно если учесть, что вы незамужняя женщина.
– Вовсе нет, – ответила Элеонор, перенимая мой вызывающий тон. – Просто дайте мне знать, когда захотите, чтобы я пропустила кое-какие пикантные подробности, так как вы ведь тоже незамужняя женщина.
Она одарила меня приторно-сладкой улыбкой и положила роман на стопку книг по искусству.
Итак, счет сравнялся. Ха-ха! Я приложила нечеловеческие усилия, чтобы на поддаться искушению и не расхохотаться в голос, откинувшись на подушки. Она не должна была догадаться, что ее слова достигли цели. Ну и к тому же боль в шее не позволяла мне это сделать.
– Я хочу, чтобы вы сегодня снова поиграли для меня. Возможно, после занятий с Джиджи. После ужина мне хотелось бы покататься на машине с опущенными окнами. А когда мы уложим Джиджи спать, можем посидеть на веранде, и вы мне почитаете этот роман.
Элеонор хлопнула ладонями по бедрам.
– Приятно, однако, что вы так замечательно распланировали весь день. Это хороший знак.
Я метнула на нее резкий взгляд.
– Знак чего? Что сегодня в мои планы не входит умереть?
Она чуть покраснела и взглянула на Джиджи, которая в этот момент внимательно изучала книгу по оригами.
– Что вы, конечно же, нет. Я лишь обрадовалась, что у вас появилось желание выходить из дома и вести активную жизнь. Это означает, что вы выздоравливаете.
– А вы что, большой знаток по части выживания?
Элеонор замерла на месте, глаза ее яростно сверкнули.
– Вы ведь на самом деле ничего обо мне не знаете. И не стоит притворяться, что вы такая проницательная. Просто дайте мне делать мою работу.
– Я знаю о вас больше, чем вы можете представить. Мы с вами не такие уж и разные. За исключением того факта, что я живу на этом свете дольше вас и у меня было больше времени, чтобы осмыслить свои ошибки. А вы еще достаточно молоды, чтобы считать свои ошибки неизбежными, это вовсе не истина.
Ее грудь вздымалась и опускалась от подавляемого гнева. Но возможно, она просто решала, стоит ли оставить последнее слово за собой или просто встать и уйти. Меня не удивило, что она выбрала первый вариант.
– Эти книги по искусству… Вы знаете, что Бернадетт не поленилась проделать долгий путь до библиотеки в Маунт-Плезант и заказать эти книги там? К тому же она оставила распоряжение, чтобы их хранили, пока она не приедет, чтобы забрать их лично, и чтобы ни при каких обстоятельствах не звонили ей домой и не сообщали о том, что они прибыли. Полагаю, она не хотела, чтобы об этом узнали вы. Представить не могу, к чему такая секретность? Может, у вас есть какие-нибудь догадки?
Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза.
– Думаю, нет смысла разбираться в этом. Бернадетт уже нет в живых. Не стоит пытаться понять ее мотивы, – тихо сказала я.
Выражение ее лица смягчилось.
– Может быть, Финну что-нибудь об этом известно? Бернадетт просила его закончить какие-то ее дела.
В ее словах не было ни малейшего намека на язвительность, и мне стало ясно, что ее мысли больше занимает интерес к моей покойной сестре и ее незавершенным делам, а вовсе не желание пролить свет на темные уголки моего прошлого.
– Не надо отвлекать Финна на решение бытовых вопросов. У него и так забот хватает. – Я жестом указала на Джиджи, в глубине души надеясь, что бог простит меня за эту недостойную уловку.
Элеонор понимающе кивнула.
– Хорошо. Пойду скажу сестре Кестер, что вы закончили завтракать, а потом мы с Джиджи займемся музыкой.
– Мне бы хотелось послушать Мендельсона. Я особенно неравнодушна к его «Песням без слов».
Глаза Элеонор засветились от оживления.
– А вы знаете его «Песню венецианского гондольера»?
– Нет. Мне никогда не приходилось ее исполнять. Моя мать считала, что она звучит слишком по-иностранному.
– Вот и отлично. Ее я и сыграю. Может, тогда у вас будет меньше поводов для критики.
Элеонор протянула руку Джиджи, и они пошли к двери.
Я подождала, пока они скрылись из виду, и только после этого позволила себе улыбнуться.
Элеонор
– Я вполне в состоянии сама вести машину.
Хелена стояла рядом со своим «Кадиллаком», воткнув трость в песчаную землю. Сестра Кестер уже уехала домой, а сестра Уэбер еще не прибыла, так что, кроме Джиджи, мне некому было помочь уговорить старуху сесть на пассажирское сиденье. Хорошо, что там была девочка, а то я могла бы разразиться потоком ругательств или бросилась бы в дом, заламывая от отчаяния руки. Конечно, странно осознавать, что только присутствие ребенка вынуждает взрослых вести себя достойно.
– Тетя Хелена, лучше садись рядом с Элеонор. Там кондиционер, и сиденье подогревается, если ты вдруг замерзнешь. – Джиджи улыбнулась своей двоюродной прабабушке, но лицо старухи лишь чуть-чуть смягчилось в ответ.
– Я хочу вести машину сама. Не вижу причин, почему не могу этого сделать. К тому же у меня больше водительского опыта, чем у Элеонор.
