Никто из нас не произнес ни слова, и мы довольно долго сидели молча, пока где-то в глубине дома не раздался голос телеведущего Пэта Саджака и до наших ушей не донесся приглушенный смех.
– Спасибо, – сказала я, глядя на руки и разглаживая юбку на коленях. – Но знай, Глена я тебе не отдам.
Это была одна из запретных тем, которых мы никогда не касались, хотя всё прекрасно понимали – тот самый розовый слон, который всем бросался в глаза, но его старательно обходили, притворяясь, что не видят в упор. Ее глаза расширились от удивления, она смотрела на меня так, словно я ничего не знала, не слышала ее шагов на крыльце по ночам. Я махнула рукой при виде ее тщетных попыток найти слова, которые могли бы пощадить и ее, и мои чувства.
– Он никогда не был твоим и никогда не будет, не важно, останусь я жива или нет. – Я заставила себя встретиться с ней взглядом. – Я вовсе не пытаюсь быть жестокой. Но вы с Гленом не подходите друг другу, ваши устремления в жизни совсем разные. Твое увлечение объясняется лишь одной причиной – это единственное, что ты не можешь получить ни при каких обстоятельствах. Ты подобна ребенку, плачущему и просящему принести луну с неба. Как только ты его получишь, твое разочарование убьет вас обоих.
Она резко вскочила и ударила кулаком по столу.
– Я никогда…
– Я знаю, что он мне не изменял. Мы бы с тобой тут сейчас не разговаривали, если бы у меня были такие подозрения. Но дело не в том, какая ты, дело в том, что собой представляет Глен. Даже если бы он был свободен, он никогда бы не сделал тебя счастливой. Его мечты весьма приземленные, как и мои. Именно поэтому наш брак так прочен. Ты должна найти кого-то, кто разделяет твои мечты. Кого-то, кто не боится взлететь и дотронуться до солнца.
Не произнося ни слова, Элеонор встала и скрылась на кухне. Я слышала, что она включила воду, повернув кран до предела, чтобы я, не дай бог, не услышала, как она плачет.
Элеонор
Было еще раннее утро, когда я доехала до поместья «Лунный мыс». Я стремилась попасть туда до приезда Финна и Джиджи и к тому же хотела пораньше удрать из дома, потому что боялась смотреть Еве в лицо.
Я припарковала машину на подъездной дорожке, выгрузила торт и подарки на крыльцо, а потом принялась копаться в кармане, чтобы достать ключ, который дал мне Финн.
Тери Уэбер возилась на кухне, меняя подстилки в ящиках. Все столовые приборы, фарфоровые чашки и стеклянная посуда были разложены на полотенцах на кухонной стойке. Тери стояла на стремянке и заглядывала в один из шкафов.
– А куда же мне поставить праздничный торт?
Тери выглянула из-за дверцы шкафчика.
– Я освободила место в холодильнике. Надеюсь, вы не возражаете против завтрака? Я приготовила картофельную запеканку.
– Это просто замечательно, благодарю вас. А вы добавили туда паприку? Как утверждает Хелена, венгры любят во все добавлять паприку.
– Нет, – криво усмехнувшись, сказала Тери. – Но я всегда могу посыпать паприкой ее порцию.
Она открыла дверцу холодильника, и я осторожно разместила торт «Добош» на верхней полке. Потом я вернулась на крыльцо, чтобы занести в дом подарки. Я честно пыталась завернуть телескоп в красивую обертку, но все закончилось тем, что я просто повязала на него красную ленточку. К счастью, с книгой по астрономии справиться было гораздо легче. Спрятав подарки в музыкальной комнате, я взяла книгу, которую при посещении книжного магазина «Голубой велосипед» на Кинг-стрит купила для себя, и направилась на застекленную террасу.
Не успела я сесть в кресло, чтобы насладиться чтением, как услышала стук трости Хелены по стене. – звук, который ни с чем нельзя было спутать. Прекрасно зная, что, если бы ей нужна была Тери, она бы просто позвала ее, я предположила, что она призывает меня. С книгой в руке я направилась в спальню Хелены. Старуха сидела, откинувшись на кружевные подушки. На ней была ночная ажурная накидка, завязанная на шее атласной лентой. Тери, несмотря на все протесты Хелены, как раз размещала на ее коленях поднос с завтраком.
– Я вовсе не голодна. Вы хотите, чтобы я растолстела?
Я взглянула на Хелену, заметив, что она слегка нарумянила щеки, нанесла на губы помаду и накрасила ресницы тушью – бледное подобие той красавицы, которой она когда-то была. Тем не менее эта женщина, сидящая на кровати, как нарядная кукла, разительно отличалась от седовласой хрупкой старушки, которой она казалась во время нашей первой встречи. Конечно, это новая версия Хелены тоже не являла собой образец жизнерадостности и оптимизма, но все же невозможно было не заметить улучшение по сравнению с тем отчаявшимся существом, стремящимся уйти из жизни вслед за сестрой, которым она была в начале нашего знакомства.
– Вы такая красивая сегодня, мисс Жарка.
Разумеется, она нахмурилась, но я могла поспорить, что комплимент ей пришелся по душе.
– Хм, я всего лишь старая больная женщина. Это сестра Уэбер настояла, чтобы я накрасилась по случаю дня рождения Финна. Я ей сказала – это все равно что развесить мишуру на засохшей рождественской елке. Но она ничего не желает слушать.
Тери покачала головой и пристроила салфетку под подбородком Хелены.
– Вы сегодня сами покушаете?
Синие глаза Хелены встретились с моими.
– Пусть Элеонор меня покормит.
Не желая доставить ей удовольствие своими возражениями, я положила книгу на прикроватную тумбочку и села на стул, который подтащила к кровати.
– Вам намазать тост маслом?
– Чуть-чуть. Эта ведь та самая гадость с пониженным содержанием жира, которую навязывает мне сестра Уэбер, и я не хочу, чтобы она портила вкус хлеба.
Я сделала, как она просила, разломила хлеб на две половинки и положила на стоящий перед ней поднос. Потом наполнила ложку овсяной кашей и поднесла ей ко рту. Хелена проглотила кашу и принялась медленно, тщательно жевать. Наполнив следующую ложку, я язвительно сказала:
– Удивительно, что вы находите силы, чтобы хватать трость и колотить ею со всей силы по стене, но не можете поднять маленькую ложечку.
Глаза Хелены сверкнули, но это было явно не раздражение. Она прожевала кашу и проглотила ее.
– Что за книгу вы читаете?
– Это книга по истории Венгрии. Наш разговор на днях пробудил мое любопытство, и я купила эту книгу, когда оказалась в книжном магазине в поисках подарка на день рождения Финна. Я пока читаю про период объединения мадьярских племен, так что прошу не рассказывать, что будет дальше.
Ее брови поползли вверх, а губы чуть дрогнули, как будто она пыталась подавить улыбку.
– И не подумаю. Я, конечно, стара, но не настолько. Когда дойдете до девятнадцатого века, тут я много что смогу вам рассказать.
Я всучила ей кусочек тоста и подождала, пока она его съела.
