И разочарованно вздохнул: за шторой никого не оказалось.
Окно было приоткрыто, и Леня понял, каким образом киллер ускользнул.
Маркиз распахнул окно шире и выглянул в него.
Окно триста двадцать четвертого номера выходило в тихий переулок позади отеля. Рядом сверху вниз была натянута тонкая, но прочная веревка. Посмотрев вниз, Леня увидел спускающегося по ней человека. Как раз в этот момент киллер оказался примерно в двух метрах от крыши припаркованного возле стены автомобиля. Отпустив веревку и сгруппировавшись, он спрыгнул на крышу машины, скатился на землю и через считаные секунды исчез за углом гостиницы.
— Опять ускользнул! — разочарованно протянул Маркиз и повернулся к Мозжухину, который сидел на диване. — Расскажите мне, почему этот человек хотел вас убить?
Однако с господином Мозжухиным что-то было не так. Он тяжело, с присвистом дышал, держась за воротник рубашки, лицо его было бледным как полотно, на лбу выступили капли пота.
— По… помогите мне… — проговорил Мозжухин заплетающимся языком.
— Черт… яд все же подействовал… хорошо, что вы выпили совсем немного! — Леня подскочил к Мозжухину, уложил его на диван, расстегнул воротник рубашки. Затем бросился к телефону, набрал номер ресепшен. Услышав в трубке голос знакомого портье, проговорил не терпящим возражений голосом:
— Быстро вызови «скорую» в триста двадцать четвертый!
— Как? Что? — в панике переспросил портье.
— Не задавай вопросов, кретин! — оборвал его Маркиз. — Если не хочешь загреметь на нары, немедленно вызывай «скорую»!
Не дожидаясь ответа, он позвал Лолу, и они выбежали из номера.
— Жить будет! — ответил Леня на Лолин безмолвный вопрос, хотя уверенности в его голосе не было.
В понедельник утром Лола встала пораньше, причем без будильника. Из кухни доносился запах свежезаваренного кофе и булочек, подогретых в микроволновке. Уныло вздохнув, Лола подошла к платяному шкафу.
Как говорится, крути не крути, а на работу нужно идти, как это ни противно.
Платье с отрезной талией и пояском она с негодованием отбросила, потому что при виде его у Лолы возникало два желания — изрезать платье ножницами, а после удавиться пояском. На этот раз она выбрала коротенькое, прямое платье, как говорила тетя Каля, мешком, с рукавами три четверти, кармашками и воротником «хомут». Навела легкий макияж, сложила губы бантиком и накрасила их розовой помадой. Не забыла и про пучок на затылке.
Одно хорошо — в таком прикиде она выглядит моложе лет на пять-шесть. Это радует.
— Лолка, завтракать будешь? — заглянул в дверь Леня.
— Ну как? — Она скромно опустила глаза и чуть притопнула ножкой в коричневой старомодной туфельке. Мысок круглый и каблучок «стаканчиком».
— Не переигрывай, — предупредил Леня, — эта Снегиренко сволочь конечно, но не дура. Не стоит ее недооценивать. Недооценить противника — самая опасная ошибка…
«Не учи ученого», — подумала Лола, но вслух, естественно, ничего не сказала.
Ленька и так был на взводе. Еще бы, обошли, обманули, на кривой козе объехали, обштопали, обмишурили. И кого? Великого мошенника всех времен и народов, знаменитого Леню Маркиза! Вообще-то полезно немного сбить с него спесь, а то возгордился Ленечка в последнее время ужасно. И проколов у него не бывает, и глаз у него что рентген, все видит, все знает, все замечает. Вот и расслабился, обманул его клиент, да и не раз!
С виду-то тот ветеринар ничего из себя не представляет, а оказался шустрым — сбежал, а Леньку едва не заморозил в собачьем морге. И кто его спас? Лола. А получила ли она за это хоть словечко благодарности, хоть ласковый взгляд? Да ничего подобного. Ох и трудно с этими мужиками…
Леня отвез Лолу к бизнес-центру, в котором располагался офис фирмы «Сластена», сказал, что секретарше машина не положена, не заработала еще.
Лола пришла на работу на полчаса раньше, но из кабинета уже раздавались кашель, рычание и грохот передвигаемой мебели, из чего Лола сделала вывод, что мадам Снегиренко на боевом посту и в отвратительном настроении. Впрочем, чему радоваться утром в понедельник?
— Кто там? — Майя Антоновна возникла на пороге. — Явилась, наконец! Имей в виду, еще раз опоздаешь — прощайся с работой!
Лола молча мотнула головой в сторону настенных часов. Несмотря на то, что стрелки показывали еще двадцать минут до начала рабочего дня, глаза начальницы сузились от ярости.
— Ты еще будешь со мной спорить? Ты еще будешь мне указывать? Да кем ты себя возомнила?
Лола отступила к окну, на котором стоял глиняный горшок с цветком, любовно лелеемым, надо думать, секретаршей Людочкой. У него были узкие листья и длинные стебли, на конце которых висели крупные колокольчики — красные, белые и полосатые. Колокольчики должны были вот-вот раскрыться.
Красивый цветок, жалко его. Но директриса неотвратимо наступала на Лолу, раздувшись от злости раза в четыре, и орала уж и вовсе что-то несусветное.
Лола уперлась в подоконник — дальше отступать некуда, хоть Москвы за ней не было. Она нашарила за собой горшок и взяла его на изготовку. Придется пожертвовать цветком.
Лола решила: как только Майя Антоновна подойдет ближе чем на метр, она двинет ее горшком по голове. Можно не очень сильно, хотя, судя по всему, черепушка у этой ведьмы крепкая, лупи ее хоть Ростральной колонной — не треснет. А потом сразу удирать. И пускай Ленька сам пытается обаять эту ведьму, посмотрим, как это у него получится. А у нее, Лолы, терпение лопнуло, с нее хватит.
Лола представила, как горшок расколется о голову ненавистной начальницы, как земля комьями высыплется на волосы и непробиваемый синий костюм, как Майя раскроет рот так, что будут видны все внутренности, и заорет, как пароходная сирена перед отплытием. А может, и не заорет, а мешком свалится на пол. Это, конечно, в случае особенной Лолиной удачи.
Очевидно, в Лолиных глазах появилось предвкушение самого настоящего человеческого счастья, потому что начальница в недоумении остановилась.
— Ты чего, Ольга?
Теперь настала Лолина очередь удивляться. Оказывается, Майя Антоновна помнит, как ее зовут. Это уже прогресс!
— Ладно, посмотри, что у меня на сегодня, — бросила директриса и ушла в кабинет.
Лола перевела дух и поставила горшок на место. Живи, цветочек, пока…
Прежняя секретарша Людочка, как уже говорилось, была девушкой ответственной и аккуратной. В ее блокноте Лола нашла записи на понедельник.
— Майя Антоновна, у вас сегодня в одиннадцать совещание в Управлении пищевой промышленности, а потом, в час дня, — ланч с господином Масляковым из фирмы «Сахарок».
— Так, я скоро отъеду, всем говори, что я в управлении, а про Маслякова ни слова.
— А когда вернетесь? — осмелилась Лола.
