В первый момент Леня от неожиданности растерялся. Темнота придавила его, как тяжелая могильная плита. Затем он взял себя в руки, нашел в кармане мобильный телефон и включил его подсветку.
Оглядев при слабом голубоватом свете помещение, Маркиз с сожалением убедился, что находится в мертвецкой в совершенном одиночестве. Неуловимый ветеринар исчез.
— Черт! — проговорил Леня вполголоса. — Опять он меня надул! Вот Лолка будет злорадствовать!
В следующее мгновение у Маркиза разыгралось воображение. Он осознал, что не один в этом холодном и темном помещении — с ним здесь труп киллера, а возможно, еще и трупы недавно усыпленных домашних животных. В памяти всплыли кадры из фильмов ужасов…
Ну нельзя же так распускаться! Допустим, он упустил ветеринара, но это еще не конец света. Он все обдумает и примет нужное решение, но первым делом нужно убраться из этого чертова морга…
Маркиз направился к двери, подергал ее… И осознал второй неутешительный, можно даже сказать трагический, факт: дверь была заперта.
Леня был настоящим профессионалом, мастером своего дела, и мог открыть любой замок в считаные секунды. Или, в крайнем случае, в считаные минуты. Но для этого требовалось одно-единственное, но непременное условие: этот замок должен был наличествовать. А на этой чертовой двери замка не было. Наверное, она закрывалась и открывалась только снаружи.
Леня почувствовал, как по его спине поползли ледяные щупальца страха. Правда, в следующий момент он осознал, что страх здесь совершенно ни при чем — в мертвецкой действительно было холодно. Не просто холодно — очень холодно.
Да, ничего не поделаешь, придется опять обратиться за помощью к Лоле, хоть это и унизительно.
Маркиз набрал на телефоне Лолин номер, нажал кнопку вызова… И только после этого убедился, что сигнала нет. Металлические стены мертвецкой экранировали сигнал сети.
Леня выругался. Неужели ему придется стучать в дверь, как последнему идиоту? Как это унизительно!
Он прошелся взад-вперед, пытаясь хоть немного согреться. Теплее ничуть не стало.
Леня тяжело вздохнул, подошел к двери и постучал в нее. Сначала тихо, едва слышно, затем громче, громче, и уже изо всех сил — кулаками и ногами… В тесном помещении мертвецкой грохот ударов казался просто оглушительным.
— Да что она там — заснула, что ли… — раздраженно пробормотал Маркиз и снова замолотил по двери.
Наконец из-за двери донесся приглушенный Лолин голос:
— Что случилось?
— Открой! Открой скорее! — проговорил Маркиз в щелку между дверными створками.
— Ой, Ленечка, это ты?
— Ну а кто же еще?
— А что ты так стучишь? — проговорила Лола елейным голосом.
— Да говорят же тебе — открой! Потом будешь вопросы задавать!
Лола тоже неплохо умела открывать замки, и через минуту дверь мертвецкой распахнулась.
— А где ветеринар? — спросила Лола, когда Леня, трясясь от холода, выбрался на свет.
— Только не начинай! — рявкнул он.
— Хочешь сказать, что он тебя опять обвел вокруг пальца? — насмешливо осведомилась Лола. — Говорила я тебе, ни на что не соглашайся! Но разве ты меня когда-нибудь слушаешь?
Вместо ответа компаньон устремился к неприметной двери, на которой ничего не было написано.
— Лень, ты куда? — Лола крепко прижимала к себе песика.
— Подальше отсюда, — буркнул Маркиз, — здесь нам больше нечего делать. С трупом он сам разберется.
В машине Леня угрюмо молчал, так что Лола решила не вязаться с пустыми разговорами. Только на хамство нарвешься.
Человек очнулся от холода.
Холод был ужасный, мучительный, проникающий в каждую клетку тела, в каждый нерв, в каждый сустав, в каждую мышцу. Человек попытался пошевелиться, подвигаться, чтобы хоть немного согреться, но ему что-то мешало, что-то обволакивало его тело тугим коконом, не давая двинуть ни рукой, ни ногой.
Человек попытался понять, кто он и где находится, но в голове был густой, волглый, вязкий туман, словно голова вместо мозгов была наполнена сырой ватой. Сырой сероватой ватой, какой иногда наполняют упаковочные коробки и ящики. Единственное, что связывало его с жизнью, был холод. И, как ни странно, именно он помог ему прийти в себя.
От холода его чувства обострились, в голове немного прояснилось, и человек наконец вспомнил, кто он такой. Он вспомнил, как получил очередное задание, вспомнил, как пришел в ветеринарную клинику, чтобы убить работающего там человека…
Но что-то пошло не так. Ветеринар сопротивлялся, а потом… потом появились какие-то посторонние люди, и… Дальше были только пустота, тьма и холод.
Где же он находится? Почему не может пошевелить ни рукой, ни ногой?
Думать, думать…
Ветеринарная клиника. Здесь лечат больных животных. А если их нельзя вылечить… Если их нельзя вылечить, их усыпляют. А потом? Потом, скорее всего, кремируют. Но прежде, наверное, какое-то время держат на холоде.
Холод…
Наверное, от него хотели избавиться, как от больной собаки. К счастью, не успели кремировать. Иначе ему точно не было бы так холодно. Ха-ха-ха. Ужасно смешно.
Значит, он лежит в морозилке ветеринарного морга, в пластиковом мешке, предназначенном для собачьих трупов. Для очень крупных собачьих трупов.
Черт, как же отсюда выбраться?
Человек снова попытался пошевелиться, но пластиковый кокон затруднял движения…
Он все же сумел передвинуть правую руку — сначала подтянул ее к груди, потом к шее, к голове, ощупал затылок. Здесь, на затылке, он прятал бритвенное лезвие. Оно было приклеено к прямоугольнику выбритой кожи под волосами, как страховка на самый крайний случай. Если его поймают и обыщут, если у него отберут все оружие — останется этот последний страховой полис. Бритвенное лезвие, которое в руках опытного человека является страшным, смертоносным оружием. Бритвенное лезвие, которым можно воспользоваться, чтобы убить врага или, в самом крайнем случае, убить самого себя, чтобы избежать мучений.
Этому трюку его научил старый опытный киллер, правда, самому до сих пор не приходилось прибегать к этой страховке. И вот этот день настал.
Человек отодрал лезвие от кожи, зажал его между пальцами и полоснул по пластиковому кокону. Два взмаха — и мешок для трупов распался на части. Теперь руки и ноги были свободны, он мог шевелиться, но в очень ограниченных пределах. Это не очень улучшило его положение.
Холод никуда не делся, наоборот, стало даже холоднее: прежде пластиковый кокон хоть немного удерживал тепло его тела, как спальный мешок. Теперь же со всех сторон был только ледяной металл морозильной камеры. От холода его начало клонить в сон. Хотелось расслабиться, отдаться этому сну, поплыть по его волнам в бесконечность…
