Эта картина навсегда отпечаталась в ее памяти.
Справившись с собой, Настя подошла к двери реквизитной, деликатно постучала в нее. Трофимов не отозвался.
Настя постучала громче, постучала изо всех сил — и снова никакого результата.
Да что же он? Сам просил ее зайти, а самого нет на месте! Трофимов в своем репертуаре!
Может, так увлекся работой, что ничего не слышит?
Настя открыла дверь, заглянула внутрь и окликнула:
— Петр Семенович, вы здесь?
— Здесь! — раздался из полутемного помещения странный приглушенный голос.
— Что же вы не отзываетесь? — Настя вошла в полутемную комнату, осторожно прикрыла за собой дверь, шагнула вперед и снова окликнула реквизитора:
— Да где же вы?
— Здесь! — ответил ей прежний голос.
И снова что-то в этом голосе показалось Насте странным. Он звучал как-то ненатурально, как будто Насте отвечал не живой человек, а механическая игрушка.
— А что у вас так темно?
— Здесь! — повторил тот же голос с той же ненатуральной, механической интонацией.
— Что здесь? — недовольно переспросила Настя.
И снова тот же голос повторил:
— Здесь!
— Черт знает что… — пробормотала Настя.
Не зря в театре недолюбливают Трофимова. Какой-то он странный, неприятный…
Настя хотела уже уйти, но что-то ее удержало. Ведь он хотел поговорить с ней о чем-то важном…
Она огляделась и увидела на стене выключатель. Потянулась к нему, нажала кнопку.
Большая комната заполнилась бледным мертвенным светом люминесцентных ламп. По углам высветились рыцарские доспехи, кованые алебарды, мушкеты и аркебузы, старинные граммофоны с огромными разрисованными трубами, начищенные до блеска самовары, громоздкие довоенные радиоприемники. Все это старье, время от времени использовавшееся в театре, было или куплено задешево в антикварных лавочках, или сделано самим Трофимовым. Причем отличить первое от второго было иногда трудно — руки у Трофимова были золотые, этого никто не мог у него отнять.
— Петр Семенович, да где же вы? — повторила Настя, по-прежнему не видя реквизитора. — Что вы, в прятки со мной играете?
И снова прежний странный голос повторил:
— Здесь!
И тут Настя увидела, откуда раздается этот голос.
В глубине комнаты стоял небольшой старинный столик, так называемый ломберный, красного дерева, крытый зеленым сукном. Этот столик использовали в сценах карточной игры.
На этом столике стояла красивая старинная клетка, а в этой клетке сидел попугай. Большой красно-синий попугай.
Ну да, теперь Настя вспомнила, что у Трофимова был попугай — и он его тоже использовал как реквизит в нескольких спектаклях. Попугай умел произносить одно-единственное слово — «Здесь». Уж почему он выучил именно это слово — никто не знал. И вот с ним-то Настя и разговаривала, войдя в эту комнату…
Настя едва не рассмеялась, до того глупо она выглядела.
Да, но где же сам Трофимов?
Настя подошла к ломберному столу, как будто попугай мог ответить на ее вопрос — и яркая экзотическая птица повторила свою единственную реплику:
— Здесь!
И в ту же секунду Настя увидела реквизитора.
Попугай сказал ей правду: Трофимов действительно был здесь, он лежал рядом с ломберным столом, широко раскинув руки и ноги и запрокинув голову.
— Петр Семенович… — мгновенно онемевшими губами окликнула Настя.
Точнее, только хотела окликнуть, из горла выдавилось лишь слабое хрипенье. Потому что все тело сковал страх.
— Мамочка… — прошептала она, — ой, мама…
Но мама была далеко, да и чем бы она помогла в данном случае? Титаническим усилием оторвав ноги от пола, Настя сделала несколько неуверенных шагов и подошла к Трофимову. Показалось ей или нет, что от тела послышался какой-то звук? Вдруг он жив, просто плохо человеку стало?
Настя наклонилась над ним, протянула руку к его руке, чтобы проверить пульс — и тут же поняла, что это бесполезно, что она опять опоздала.
Вокруг головы Трофимова по паркетному полу растеклось большое темное пятно, в происхождении которого у Насти не было никаких сомнений.
Это была кровь.
Рядом с телом, на окровавленном полу, валялся тяжелый старинный медный подсвечник. Его массивное основание было покрыто кровью, не оставляя сомнений — именно этим подсвечником был нанесен роковой удар.
Глаза реквизитора были широко открыты, они смотрели на что-то, видимое только ему.
Теперь у Насти не было никаких сомнений — реквизитор был мертв. Причем она не сомневалась и в том, что он убит. Вот же и орудие убийства — этот самый подсвечник…
Она машинально протянула руку к подсвечнику, но тут же одернула себя — что ты делаешь, дура? Ведь отпечатки останутся…
В голове малость прояснилось, она осознала себя стоящей над трупом в пустой комнате, просто триллер какой-то!
Настя выпрямилась, огляделась по сторонам — ведь Трофимова наверняка убили только что… может быть, убийца еще находится здесь, в этой комнате?
И тут попугай снова хрипло выкрикнул свою единственную реплику:
— Здесь!
Настины нервы не выдержали: она бросилась бежать, стремглав вылетела из реквизитной и понеслась по коридору не разбирая дороги… и налетела на какого-то человека.
Настя отшатнулась, попятилась — вдруг это убийца? — и узнала широкое, простоватое лицо капитана Ненарокова.
— Анастасия Николаевна! — проговорил капитан удивленно и с долей осуждения. — Что с вами? На вас лица нет!
— Там… — пробормотала Настя, едва справившись со своим голосом и тыкая рукой назад, в сторону реквизитной. — Там…
— Да что там такое? — переспросил полицейский.
Настя не могла говорить, ее била крупная дрожь, и зуб не попадал на зуб.
Полицейский неожиданно схватил ее за плечи и сильно встряхнул, как тряпичную куклу. И это неожиданным образом помогло. Настя справилась с дрожью и проговорила вполне отчетливо:
— Там Трофимов. Реквизитор.
— И что с ним такое? — поинтересовался капитан.
— Он… он мертв. Убит.
— Что? — В глазах и в голосе капитана было недоверие. — Вы уверены, что он мертв?
— Уверена, — от возмущения его недоверием Настя даже немного успокоилась и заговорила вполне связно: — Если не верите мне — можете посмотреть и убедиться.
— Ну, я непременно посмотрю, — капитан прошелся пятерней по своим и без того растрепанным волосам, тяжело вздохнул. — Показывайте, где вы его нашли.
